Таниэль повернулся, чтобы уйти.
– Таниэль! – окликнул его Рикард. – Подождите еще пару минут.
– Не в ее присутствии, – отрезал Таниэль. Он направился к двери, но увидел, что Ка-Поэль загородила ему дорогу. – Поэль, я ухожу.
Она ответила ему холодным взглядом и покачала головой.
– Поглядите на него! – надрывалась за спиной Черис. – Этот трус бежит назад в свой притон, не в силах выслушать правду о себе. И вы хотите привлечь его на свою сторону? Он же во всем подчиняется этой дикарке.
Таниэль развернулся. Его терпение лопнуло. Закипая от гнева, он подошел к Черис и замахнулся.
– Ну же, бейте! – Она подалась вперед и подставила щеку. – Покажите, кто вы есть на самом деле.
Таниэль замер. Неужели он только что был готов ударить ее?
– Я убил бога, чтобы спасти страну! – выпалил он. – Я всадил пулю ему в глаз и смотрел, как он умирает.
– Ложь! – выкрикнула Черис. – Вы смеете лгать мне в лицо? Думаете, я поверю этой чепухе о возвращении Кресимира?
Таниэль все-таки пустил бы в ход свой кулак, если бы перед ним внезапно не возникла Ка-Поэль. Она взглянула на Черис с таким злобным прищуром, что Таниэль испугался. Эту женщину стоило поставить на место, но он понимал, на что способна Ка-Поэль в гневе.
– Поэль! – окликнул ее Таниэль.
– Прочь от меня, дикая потаскуха! – завопила Черис, приподнимаясь.
Кулак Ка-Поэль жестко врезался в ее нос. Удар отбросил Черис на спинку дивана. Женщина закричала. Рикард вскочил на ноги. Группа лидеров союза, до этого спокойно беседовавших в другом конце зала, затихла и изумленно уставилась на них.
Черис поднялась на ноги, не приняв помощи Рикарда. Из носа у нее текла кровь. Не оглядываясь, она выбежала из зала.
Рикард повернулся к Таниэлю, его лицо выражало нечто среднее между ужасом и удовлетворением.
– Я не стану извиняться, – заявил Таниэль. – Ни за себя, ни за Поэль.
Ка-Поэль встала рядом с ним, скрестив руки на груди.
– Она была моей гостьей. – Рикард помолчал, разглядывая свою сигару. – Принесите еще эля! – крикнул он бармену. – Но вы тоже мои гости. Она попытается отомстить мне. Я надеялся, что в ближайшие месяцы она будет моим союзником, но, кажется, из этого ничего не выйдет.
Таниэль посмотрел на Рикарда, затем на входную дверь, где Черис подзывала свой экипаж.
– Я должен идти, – сказал Таниэль.
– Нет-нет. Принесите эля! – снова прокричал Рикард, хотя Таниэль видел, что бармен уже спешит к ним. – Вы для меня важнее, чем она.
Таниэль медленно опустился на место.
– Я убил Кресимира, – повторил он.
Отчасти он гордился этим, но, произнеся сейчас вслух эти слова, внезапно почувствовал отвращение.
– Именно так и сказал Тамас, – подтвердил Рикард.
– Вы мне не верите.
Бармен заменил кружку Таниэля на новую, хотя пороховой маг еще не выпил и половины. Рикард свою осушил залпом и только потом заговорил снова:
– Я практичный человек. Знаю, что магия существует, хотя сам я не Избранный, не Одаренный и не Отмеченный. Если бы два месяца назад вы сказали мне, что Кресимир вернется, я бы подумал, что вы сбежали из лечебницы. Но я был на площади в тот момент, когда «Брадобреи» пытались убить Михали. Я видел, как ваш отец – человек еще более прагматичный, чем я, – побледнел, словно привидение. Он что-то почувствовал в этом поваре и…
– Простите, – прервал его Таниэль. – Вы сказали – Михали?
– Ох, да вы же совсем не в курсе событий? – Рикард стряхнул пепел с кончика сигары. – Михали – это воплощение Адома, брата Кресимира. Живой бог.
Волосы на затылке у Таниэля встали дыбом. Еще один бог? Родной брат Кресимира?
– Я пытаюсь это понять, – продолжал Рикард. – Ваш отец считает, что Михали – воплощение Адома. А если Адом вернулся, почему не может вернуться Кресимир? Так что да: я полагаю, вы действительно стреляли в Кресимира. Но можно ли убить бога? Этого я не знаю.
Он хмуро уставился в свою кружку.
– Что касается газет, то они настроены скептически. Ходят разные слухи. Мнения разделились. Сейчас все сводится к вопросу веры. У нас есть только ваш рассказ, подтвержденный словами нескольких дозорных, что Кресимир вернулся и получил пулю в глаз.
Таниэль почувствовал, как силы покидают его. Посчитать враньем рассказ обо всем, что ему пришлось пережить? Это был сокрушительный удар.
