Кровавый завет

Адамат кутался в плащ, застегнутый до верхней пуговицы: ночная сырость пропитала все вокруг. Он поддернул рукава, пытаясь вытянуть их, и расправил прилипающий к телу мундир. Последний раз Адамат надевал форму пять лет назад, а теперь получил неожиданный вызов к королю и не успел подновить мундир у портного. Легкий летний плащ служил плохой защитой от холодного ветра, задувавшего в окно кареты.

Приближалось утро, но Адамат сомневался, что рассвету удастся разогнать туман. В Адопесте было слишком влажно даже для ранней весны и так холодно, что святой Нови опять отморозил бы себе пальцы. Предсказатели в Номанском переулке уверяли, что это дурное предзнаменование. Но кто в наше время станет слушать предсказателей? Адамат рассудил, что холод поможет ему успокоиться и не придется больше мучиться вопросом, зачем его вызвали к королю в такую отвратную ночь.

Карета подкатила к главным воротам Воздушного дворца и без помех двинулась дальше. Адамат удивленно хлопнул себя по коленям и уставился в окно. У ворот не стоял караул. Карета ехала по широкой дороге мимо фонтанов, но вокруг, как ни странно, не горело ни единого огня. Обычно дворец освещался так ярко, что его различали с любой городской улицы даже в безлунную ночь. Но сегодня в парке было темно.

Адамата это вполне устраивало. Король Манхоуч и без того слишком много тратил на развлечения. Адамат настороженно вгляделся в темную утробу парка. На лужайке за живой изгородью мелькнул призрачный силуэт. Сердце взволнованно застучало, в животе похолодело от страха. Что это было? Ах вот как, всего лишь статуя. Адамат расслабился и глубоко вздохнул. Пожалуй, в парке все-таки стоит зажечь фонари.

Он вспомнил, как, будучи инспектором полиции, гонялся за преступниками по темным ночным переулкам, и от души посмеялся над собственными страхами. «Уйми свое сердце, старина, – сказал он себе. – Ты сам когда-то был глазами, смотрящими из темноты».

Карета резко остановилась. Адамат решил подождать, пока кучер не откроет дверь. Но так можно просидеть до самого утра. Наконец кучер постучал по крыше кареты и неприветливо буркнул:

– Приехали.

Что за невежа!

Адамат выпрыгнул наружу и едва успел прихватить шляпу и трость, как кучер щелкнул поводьями и карета с грохотом умчалась в темноту. Адамат тихо выругался вслед, обернулся и посмотрел на дворец.

Аристократы называли его «драгоценностью Адро». Он раскинулся на высоком холме к востоку от Адопеста, и по утрам солнце вставало прямо над ним. Одна особенно дерзкая газета сравнила его с голодным оборванцем, носящим бриллиантовое кольцо. Это было на редкость удачное сравнение для нынешних скудных времен. Блеском королевского дворца народ не накормишь.

Адамат стоял возле парадного входа. Роскошный бульвар с фонтанами и мраморными дорожками вел к массивным, окованным серебром дверям, но они казались крошечными в сравнении с воздушным фасадом самого большого здания в Адро. Адамат ожидал услышать размеренную поступь королевских гвардейцев. Поговаривали, что личная охрана короля круглые сутки патрулирует парк, с заряженными мушкетами и примкнутыми штыками. Серо-белые шарфы гвардейцев выглядели особенно уныло на фоне яркой зелени и сверкающей позолоты. Но сейчас в парке было тихо, не журчала даже вода в фонтане. Адамату рассказывали, что фонтаны выключают лишь в день смерти короля. Но разумеется, если бы Манхоуч был мертв, Адамат не получил бы этот вызов. Он расправил мундир и оглядел себя, благо здесь, возле самого дворца, фонари все-таки горели.

Из темноты выступил неясный силуэт, и Адамат схватился за рукоять трости, готовый в любой момент обнажить спрятанный внутри клинок.

Это оказался мужчина в военной форме и фуражке с плоским верхом и жестким козырьком. В руках он держал мушкет или штуцер, направленный в сторону Адамата. Других подробностей в тусклом свете фонарей было не разобрать. Бывший инспектор мог с уверенностью сказать лишь одно: это не королевский гвардеец. Те носили высокие шлемы с плюмажами, которые невозможно ни с чем перепутать.