— Доспехи… — почти благоговейно прошептал он.
Забыв о своих солдатах демонах, забыв о Эдинополисе, Асклизиус рванулся к приближающейся паре. Это была самая восхитительная секунда в его жизни.
Доспехи Еранаса шли к нему. Величайшая мечта наконец то сбывалась!
Почему простак, укравший латы из гробницы, всё ещё жив, сказать мог только баатезу. Асклизиуса поразило, что богомол позволил этому человеку прожить так долго. Наверное, баатезу просто не захотел брать на себя заботу о доставке доспехов и велел этому дураку нести их на себе. Что ж, по крайней мере, генерал может даровать этому идиоту, напялившему то, что ему не принадлежит, относительно быструю и безболезненную смерть.
— Какую добычу ты принёс, друг мой?
Богомол, кажется, был весьма доволен собой.
— Подарок, доказывающий, что намерения этого под стать Полководцу. Этот дарит тебе Буффалона — наёмника расхитителя гробниц, ныне хозяина достославных доспехов Еранаса!
— Наёмник и расхититель гробниц, — хмыкнул Асклизиус. — Возможно, я найму тебя по специальности. Конечно же, я должен поздравить тебя с тем, что ты принёс мне, наконец, последнюю ступень в моём восхождении к славе!
— Ты… ты хочешь эти доспехи? — Слова идиота звучали недоверчиво, словно он, таскавший латы так долго, так и не смог постичь их величия, разобраться в их силе…
— Ну конечно! Только их, ничего больше! — Командующий похлопал по своему шлему и увидел, что Буффалон внезапно осознал связь между ними. — Я командующий Асклизиус, выходец из Восточных Пределов, земель, которые тебе, думается, знакомы. Как видишь, я ношу шлем, утерянный в те времена, когда голову Еранаса отделили от его тела глупцы, по чистой случайности сумевшие убить его. Боясь — и совершенно правильно! — их огромной силы, они спрятали тело и голову в разных частях света, где, как они думали, никто не сможет найти их!
— Они ошиблись… — пробормотал наёмник.
— Конечно! Дух Кровавого Полководца не уничтожить! Он ждал тех, чья связь с ним разбудит его жизненные силы и поведёт его к новым горизонтам!
— Что ты имеешь в виду?
Асклизиус вздохнул. Он полагал, что убьёт дурака сразу, но на душе командующего было так легко, что он решил по крайней мере объяснить то, что этот Буффалон, очевидно, совершенно не понимал. Подняв руку, генерал Асклизиус осторожно снял шлем. Когда тот покинул его голову, он ощутил лёгкую потерю, но заверил себя, что скоро шлем снова вернётся на место.
— Я не знал его секрета, но теперь знаю… ибо сам артефакт раскрыл его мне. Даже ты, полагаю, не знаешь всей правды, друг баатезу.
Богомол отвесил шутовской поклон:
— Этот будет счастлив, если его просветят, полководец…
— И просветят, и будешь! — Он усмехнулся Буффалону. — Держу пари, в той гробнице многие умерли, прежде чем ты пришёл туда, а?
Ветеран помрачнел:
— Слишком многие… и некоторые из них были моими друзьями.
— Ты скоро присоединишься к ним, не бойся…— Облачённый в чёрный панцирь офицер протянул шлем Буффалону, позволяя рассмотреть получше. — Полагаю, с грабителем склепа, где хранилась голова Полководца, было то же самое. Одна и та же участь ждала всех мелких расхитителей гробниц, пока не появился один, с особой, врождённой чертой, давшей ему преимущество. — Руки Асклизиуса внезапно затряслись мелкой дрожью. Быстро, но как будто небрежно, он снова водрузил на себя шлем, и облегчение окатило его, хотя ни солдат, ни демон, кажется, ничего не заметили. — Догадываешься, что у тебя и у него может быть общего?
— Проклятая жизнь?
— Более внушительное наследство. В вас обоих течёт кровь величия, хотя и несколько разбавленная.
От такого объяснения Буффалон только нахмурился:
— Он и я — родственники?
— Да, хотя в его случае родословная даже пожиже. Это дало ему право взять шлем, но он оказался слишком слаб, чтобы быть полезным, поэтому погиб. С его смертью шлем вновь «задремал», ожидая кого то более ценного… — Командующий гордо постучал себя в грудь. — И наконец, нашёл меня, как видишь.
— И в тебе течёт та же кровь?
— Конечно. Но только куда более чистая, чему у того дурака, и, не сомневаюсь, куда более чистая, чем твоя. Да, Буффалон , можно сказать, что ты, я и тот, кто обнаружил голову и шлем, кузены — дальние, конечно.
