Не знаю почему, но этот случай подал мне какую-то надежду. Это первая неудача урода. Знаю только, что недавно поутру он возвратился из сада в ужаснейшем расстройстве. Верно, крылатая дама не явилась, и в самом деле, краса волос его исчезла. Говорят, что они клочьями висят по спине и что князь как-то сказал ему: «Любезнейший министр, пожалуйста, не пренебрегайте вашей прической; я пришлю к вам моего парикмахера». На что Циннобер отвечал очень учтиво, что выбросит его в окно, если он явится. «Великая душа, ты решительно недоступна!» — воскликнул князь и зарыдал.
Прощай, любезный Бальтазар! Надейся и берегись, чтоб тебя не схватили».
В отчаянии от всего, что писал к нему друг Пульхер, Бальтазар бросился в чащу леса.
— И я еще должен надеяться, — восклицал он громко, — тогда как последняя надежда исчезла, когда погасли все звезды и мрачная, черная ночь обняла меня безутешного! Злобная судьба! Не сумасшедший ли я, что положился на Проспера Альпануса, на Проспера Альпануса, соблазнившего меня своими адскими проделками, выгнавшего меня из Керепеса, перенесши удары, которыми я осыпал обманчивый призрак, на настоящую спину Циннобера! Ах, Кандида! Если б я мог, по крайней мере, забыть это небесное создание! Нет, сильнее, пламеннее, чем когда, горит теперь любовь моя к тебе; везде видится мне твой прелестный образ. Ты улыбаешься, простираешь ко мне руки! О, я ведь знаю, ты любишь меня, Кандида! И я не могу уничтожить адских чар, тебя опутавших! Жестокий Проспер! Что я тебе сделал, за что дурачишь ты меня так зло?
Смерклось; все переливы леса слились в одну темную серь. Вдруг между деревьями что-то заблестело, как будто вспыхнувший запад, и тысячи насекомых, шумя крылушками, жужжа поднялись на воздух. Блестящие жуки летали взад и вперед, и между ими порхали разноцветные бабочки, рассыпая вокруг себя благоухающую цветочную пыль. Стрекотанье и жужжанье перешло мало-помалу в тихую, упоительную музыку, которая разлила какое-то сладостное спокойствие по всему существу бедного Бальтазара. Сильнее засверкало над ним, и, взглянув вверх, он увидал с удивлением Проспера, летавшего верхом на каком-то чудном насекомом, очень похожем на разноцветную, блестящую стрекозу.
Проспер спустился на землю и стал подле Бальтазара, а стрекоза порхнула в кусты и впала в пение, раздавшееся по всему лесу.
Он прикоснулся дивно блестящими цветами, которые держал в руке, к голове юноши, и Бальтазар встрепенулся, надежда воскресла в груди его с новой силой.
— Ты ошибаешься, — начал Проспер Альпанус кротко, — называя меня коварным, жестоким, тогда как я овладел наконец чарами, грозившими твоему счастию, и в то же мгновение бросился на любимого коня моего, чтоб поскорей увидать тебя. Но я знаю, ничего нет ужаснее мучений любви, ничего нет нетерпеливее влюбленного. Я прощаю тебе, потому что и со мной было не лучше, когда, лет тысячи за две, я любил индийскую принцессу Бальзамину и в отчаянии вырвал бороду лучшему другу моему, чародею Лотосу. Во избежание подобного несчастия, я брею свою, как ты сам видишь. Но рассказывать тебе все подробности этого приключения было бы теперь решительно некстати, потому что каждый влюбленный любит слушать только о своей любви, почитая только ее достойным предметом разговора, как великий поэт слушает охотно только свои собственные стихи. Итак, к делу. Уродливый Циннобер — сын бедной крестьянки, и настоящее прозвание его крошка Цахес. Громкое же имя Циннобера принято им единственно из тщеславия. Девица фон-Розеншён, или, лучше, знаменитая фея Розабельверде, нашла этого урода на дороге. Она думала вознаградить его недостатки дивною, таинственной способностью, вследствие которой «всё, что другие в присутствии его делают, говорят и даже думают хорошего, приписывается ему; в обществе прекрасных, умных и образованных людей кажется и он прекрасным, умным и образованным и всегда выше, превосходнее того, с кем приходит в соприкосновение».
Эта чародейственная способность заключается в трех огнистых волосках на темени малютки. Всякое прикосновение к этим волоскам и даже ко всей голове для него болезненно и гибельно. И потому фея преобразовала его от природы редкие и щетинистые волосы в густые прекрасные локоны, рассыпающиеся по плечам. Защитив таким образом его голову, она скрыла ими ее огнистую полоску. Каждый девятый день она сама причесывала малютку золотым гребнем, и эта прическа уничтожала все, что против него ни предпринимали. Но этот магический гребень разбился об сильнейший талисман, который мне удалось подсунуть, когда ей вздумалось посетить меня. Теперь все дело в том, чтоб вырвать эти три огнистые волоска — и он обратится в прежнее ничтожество. Тебе, любезный Бальтазар, предоставлено это разочарование. У тебя достаточно для этого и мужества, и силы, и ловкости. Возьми это стеклышко: когда встретишься с Циннобером, подойди к нему поближе, посмотри в этот лорнет на голову урода, и ты тотчас увидишь три огнистые волоска, лежащие отдельно от других. Схвати его покрепче и вырви их разом, не обращая внимания на его писк, и сожги их тотчас. Вырвать же их разом и сжечь в то же мгновение необходимо, иначе они могут наделать еще много вреда. Поэтому бросайся на урода, когда заметишь поблизости пылающий камин или свечу.
