Шонесси. Я хотел бы спросить, чего эта женщина, созданная для материнства и столь счастливо восстановившая своё душевное равновесие, чего эта женщина вообще добилась в жизни? Миссис Крамер, признаете ли вы, что потерпели неудачу в самых длительных, самые важных отношениях в вашей жизни?
Джоанна сидит молча.
Судья. Прошу вас ответить, миссис Крамер.
Джоанна. У нас ничего не вышло.
Шонесси. Нет, не у вас — у Вас, миссис Крамер. Вы признаете это?
Джоанна (еле слышно). Да.
Шонесси. У меня больше нет вопросов. (Теду) Право матери — трудная штука. Но кровь мы пролили.
Гаснет Свет, обозначая, что прошло время, потом включается: теперь в свидетельском кресле сидит Тед, перед ним — Шонесси.
Тед. Моя бывшая жена говорит, что имеет право забрать ребенка, потому что Билли нуждается в матери. Она так и сказала: мальчик нуждается в матери. Но если он нуждается в матери — где она была? Я был тут. С ним. Утром, вечером, днем и ночью. Бесчисленные заботы, бесконечные вопросы, «папа, а почему, папа, а как» — и ты один, ты должен ответить, и должен всё делать по дому, и должен работать, а потом однажды дело уже не в том, что ты делаешь, а в том, кто ты для него. Вот я для него человек, на которого он может рассчитывать. У меня никаких иллюзий, я не жду от него благодарности. Я просто хочу быть с ним дальше, потому что я — его отец.
Шонесси. Больше никаких вопросов, ваша честь.
Его сменяет Грессен.
Грессен. Мистер Крамер, вы и ваш адвокат нарисовали портрет любящего, заботливого, преданного отца, замечательного во всех отношениях. Он всегда рядом, в будни и выходные, в солнце и дождь, — лучший друг своему сыну. Скажите, мистер Крамер, в вашей жизни есть что-нибудь еще, кроме этого?
Шонесси. Протестую. Подобная ирония оскорбительна для моего клиента.
Грессен. Чем она отличается от иронии многоуважаемого коллеги? Я задал законный вопрос.
Судья. Протест отклонен. Пожалуйста, ответьте, мистер Крамер.
Грессен. У вас есть в жизни что-то еще?
Тед. Само собой. Я работаю.
Грессен. Так что вы не сидите с ребенком двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Когда вы на работе, а ребенок не в школе, о нем, полагаю, кто-то заботится. Кто?
Тед. У меня есть няни, есть знакомая соседка.
Грессен. То есть, вы передоверяете заботу о сыне другим людям?
Тед. Раз Джоанна работает, ей тоже пришлось бы передоверять.
Грессен. Верно. Но из этого следует, что вы не так уж незаменимы и о мальчике вполне могут позаботиться другие люди. Не так ли?
Тед. Так устроена жизнь в городе. Все так живут.
Грессен. Да, но вы уверяете, что вы не «все», вас заменить не кем.
Тед. Никто не может заменить отца. Я провожу с Билли много времени. Он знает, что всегда может положиться на меня.
Грессен. И на людей, которых вы нанимаете, чтобы заботиться о нем.
Шонесси. Возражаю.
Судья. Возражение поддержано. Вопрос, пожалуйста, мистер Грессен.
Грессен. Мистер Крамер, правда ли, что вас недавно уволили?
Тед. Вы что, наняли частного детектива? (Тед смотрит на Шонесси, тот с упреком качает головой).
Грессен. Вас уволили или нет?
Тед. Меня не уволили. Компания, где я работал, была продана. Она переехала в Хьюстон. Сотрудников из Нью-Йорка туда не пригласили.
Грессен. Но могли пригласить? Разве закон запрещает новому руководству нанять вас, если оно захочет?
Шонесси. Возражаю. Вопрос неправомочный. Мой клиент не может нести ответственность за действия третьей стороны.
Грессен. Свидетель настаивает на своей профессиональной пригодности. Я всего лишь проясняю вопрос занятости, ваша честь.
Судья. Возражение отклоняется.
Грессен. Иными словами, для вас не было сделано исключения и вас не наняли снова?
Тед. Как и всех коллег из нью-йоркского офиса.
Грессен. Но вас могли бы нанять. Ничто не мешало нанять вас снова. Вы даже могли бы стать представителем компании в Нью-Йорке. Но вы оказались не нужны.
Тед. Это противоречило бы решению совета директоров. Никого из сотрудников не оставили. Но все же я нужен. У меня есть работа. Я работаю в журнале «МакКолл Мэгэзин».
Грессен. Как давно?
Тед. Недавно.
Грессен. Я спросил, как давно вы там работаете.
