Как в воду глядел такой мыслью.
Там, в той стороне, откуда они пришли со стариком Хранителем, вдруг послышались явные человеческие голоса. Даже как бы грубый голос Сэма Полянски что-то паскудное орал. А в пещеру потянуло смолистым дымом. Шли сюда люди и при факелах шли. Точно — шли. По конским подкованным следам путь беглецов кавалеристы нашли, и теперь их, беглых, настигали в пещере, из которой наверняка другого выхода нет...
Егоров сунулся к ближайшей кавалерийской лошади. Вынул из кобуры короткое кавалерийское ружьё. Машинально подвертел зажим кремня на ружейном замке.
— Нет, — шепнул, оглядываясь, Хранитель индейского кладбища, — не надо шума.
Но Егоров уже направил ружьё в темноту и выстрелил. Он очень надеялся, что первым в той шайке преследователей идёт Сэм Полянски. В ответ тут же раздались выстрелы и пули зацокали по каменным стенам пещеры.
Стрик зло ударил по дулу егоровского ружья. Поманил к себе О'Вейзи. Они подошли с О'Вейзи к месту, где коридор расширялся в пещеру. Индеец указал громадному ирландцу на камень, что почти на аршин выдвигался из стены.
А Егорову крикнул:
— Толкай тот камень. Сильно толкай!
На противоположной стороне, у начала пещеры, тоже высовывался из стены точно такой же камень. Даже при тусклом свете Егоров приметил, что тот камень тесала человеческая рука. Он упёрся ногами в гранитный пол пещеры и со всей силы надавил на камень.
И тут же резнулся лбом в стену. Камень вроде как бы сам вошёл в стену. Будто смазан был маслом.
— Эй! Эй! — закричал Егорову О'Вейзи. — Беги к нам!
Егоров кинулся на середину пещеры. Пол её будто выгнулся, раздался оглушительный треск. В проход туннеля, по которому они сюда попали и по которому за ними гнались, вдруг обрушились огромные куски гранита. Совсем недалеко, в туннеле дико заржали кони, заорали люди. И вдруг все звуки смолкли. Только иногда где-то шелестели камешки... Проход исчез. Клубы пыли заволокли всё пространство пещеры...
* * *
В кавалерийских фляжках, кроме воды, имелся и крепкий самогон. О'Вейзи и Егоров, после того как помыли водой лица и руки, всё же подкрепились ирландским самогоном.
Старик вытирал лицо, шею и руки длинными светлыми волосами, как бы пришитыми к куску светлой кожи. Обдав Егорова самогонным выдохом, О'Вейзи шепнул:
— Скальпом утирается. У белого человека тот скальп содран.
Ничего не понял Егоров про белого человека и про его скальп.
Одна свербящая мысль саднила сейчас его голову. Он не выдержал и спросил старика индейца:
— А как бы нам попасть теперь наверх? На землю? Ведь вход сюда мы накрепко завалили...
— А что ты решил про золото? — ответно спросил старик.
О'Вейзи, стоявший поодаль от них, нашарил у седла другой кавалерийской лошади ещё одну оловянную флягу самогона. Вытащил пробку, понюхал зелье, хорошо глотнул пару раз и решительно подошёл к молчащему Егорову:
— А я так считаю... согласно обычаям моего ирландского народа... можно сказать мне про ирландский обычай дележа богатств между богами и людьми?
— Говори, — разрешил старик.
— Вот я и говорю — наши пращуры всегда брали в могилах других народов честно. То есть брали столько могильных богатств, сколько могли увезти. Или унести. Это — честно? Скажи, Сашка, это — честно?
— Да уж, Вася, — не удержался съязвить Егоров, — могилы грабить — честнее не бывает.
— Так никто же не защищал те могилы! — заорал обиженный О'Вейзи. — Мы грабим, а ты давай свои могилы защищай! Побивай нас! Побеждай! Только вот некому было защищать свои могилы, когда мы в древности шли в свою страну Ирландию. Некому. Пустая земля была перед нами...
— У нас, у русских, другие обычаи были в старину, — повернувшись к старику, сказал Егоров. — Живых мы били и грабили, это было. А мёртвых трогать — для нас срам и поношение навечное. Показывай дорогу, старик. Будем уходить без золота... Если есть возможность уйти.
Старый Хранитель древнего погребального капища отмахнулся от слов Егорова и подошёл к кургану. Без всякого сомнения поднялся по куче истлевших тел до развалившихся ящиков. Поднял один брусок золота.
— Твоё золото, Сашка Русский, было помечено знаками?
