— Эк, куда попали! — не выдержал Егоров. И показал О'Вейзи на курган, видневшийся в самой середине подземного храма... не храма, а Бог его знает — чего.
Старый индеец слез с лошади и тут же предупреждающе поднял руку.
Егоров замолк.
А сверху, чуть ли не с небес, из-под низкого купола пещеры явственно слышался топот коней, отдельные людские крики.
— Так мы пришли под самое кладбище? — шёпотом удивился Егоров.
— На кладбище, — тоже тихо поправил его старик и махнул идти за ним.
Егоров и О'Вейзи, стараясь не бренчать шпорами и ступать на носки сапог, пошли за старым индейцем. И через двадцать шагов оказались у края кургана, который своей плоской верхушкой утыкался в потолок пещеры.
Старик, часто останавливаясь, чтобы подыскать нужное английское слово, рассказывал о древнем способе упокоения великих людей и великих воинов своего племени, а Егоров уже сам понял, что произошло совсем недавно.
По краям широкого кургана, на каменном полу, лежали совсем уже истлевшие останки людей, истлевшие куски материи, потемневшие металлические топорики без рукоятей, разбитые деревянные и глиняные чаши, тёсаные из камня фигурки непонятных зверей.
— Ты вверх глянь, Саша, — толкнул Егорова О'Вейзи.
— Эк оно! Вот, значит, как! — удивился Егоров.
И тут до него дошло, по смыслу, не по словам, что утром рассказывал ему Хранитель кладбища.
Была древняя гора. Там, наверху, на земле, была гора. А в середине той горы было отверстие, как будто колодец. Глубоченный колодец. Камень в него кинешь, камень долго падает, пока тихим звуком не даст понять, что долетел, ударился о другой камень... Давным-давно это было... но ведь люди всегда губят себя любопытством. Далёкие предки Хранителя кладбища связали кожаные ремни в длинный канат, выбрали самого храброго воина и на том канате опустили воина в ту дыру. Опускали, опускали... Добавили ещё кожаных ремней. Да вот, не выдержали те ремни веса воина, или боги возгневались. Но лопнул тот ременный канат. И воин оттуда, из дыры, после этого уже не кричал весёлым голосом. Разбился храбрый воин.
Тогда было решено старейшинам племени, что здесь должен быть тайный упокойный центр союза индийских племён...
— За сто поколений до прихода белых людей так было решено, — сообщил старик.
— Ооо! — поразился О'Вейзи. — Две тысячи лет назад они сообразили древний вулкан превратить в тайное кладбище!
Старик что-то гневное произнёс на своём языке. Потом, ломая слова, пояснил, что когда кто из великих людей умирал, то там, наверху, индейцы перекрывали дыру деревьями и ветвями деревьев, а поверх них клали усопшего. Потом другого, третьего, десятого. И так оставляли. Проходило время, Природа забирала себе сгнившие деревья, а как плату за смерть своих детей — деревьев — Природа забирала вглубь земли индейских покойников. Это справедливо и честно.
— Это справедливо и честно, — согласился Егоров. — И теперь я понял. Когда подлые люди привезли сюда моё золото, они просто сбросили его в дыру, а потом взорвали порохом каменные глыбы вокруг дыры и ваше... капище осквернили. Завалили и дыру, и само капище, и тем его осквернили навечно.
Егоров по-русски сказал «капище», но старик его понял.
— Да, осквернили, да, навечно, — согласился старик. — И я теперь не знаю, можешь ты забрать своё золото, или боги тебе откажут. Ибо теперь оно принадлежит мёртвым.
О'Вейзи хрипло кашлянул на эти слова. Он не мог рукой дотянуться до ближнего к нему, крепкого, но разбитого ящика, из которого вылетели при ударе о кости покойников массивные тускло-жёлтые слитки золота.
А разбитых ящиков и брусков золота на склоне кургана из мертвецов валялось много. Но, чтобы взять их, надо было топтать покойников.
Егоров замолк. Эх, сейчас бы сюда Петра Андреевича Словцова! Да уж, наверное, помер великий знаток нравов и обычаев разных народов, «Сибирский Карамзин». Эх! А то он бы помог сейчас Егорову выручить хоть толику золота. Такую махонькую толику. Ибо без золота ему в Россию не вернуться. Никак не вернуться. А сие значит, что даже выйдя теперь наверх, но без золота, простой смерти он здесь не дождётся, а покончит жизнь на американской виселице... Ведь его там, наверху, ищут. И плотно, облавно ищут...
