Барбонтин слушал Риэ, не сводя глаз с ее лица, словно пытаясь поймать девушку на каком-нибудь несоответствии.
Дослушав рассказ до конца, Клементе положил паспорт на стол и достал мундштук с золотым наконечником. Вставил в него сигарету и зажег ее позолоченной зажигалкой фирмы «Дюпон».
– Все понятно. Как раз когда ты коленкой ударила парня в известное место, кто-то очень кстати пырнул его ножом в спину, так?
– Именно. Только под словами «очень кстати» я бы подписываться не стала.
– Ты не видела, как убийца подошел к вам?
– Нет. Я была напугана до смерти и ничего кругом не видела – ну, может, заметила бы, если бы в меня врезался бульдозер.
Клементе моргнул. Откинувшись на спинку стула, выдохнул дым вверх, к потолку.
– Здорово ты говоришь по-испански.
– Достаточно для того, чтобы не дать вам записать меня в преступники.
Клементе слегка пожал плечами.
– Так ты утверждаешь, что этот мужчина, которого ты видела или думаешь, что видела, спрятался за припаркованными машинами, да?
– Да.
– И как далеко было оттуда до места, где вы с Ибаррагирре целовались?
Риэ сжала зубы. Его слова выводили ее из себя.
– Мне кажется, метров пять.
– Восемь метров с половиной, – вмешался Барбонтин. – Полицейские измерили рулеткой. По данным одного исследования получается, что восьмидесяти процентам пострадавших в таких ситуациях расстояния кажутся меньше, чем они есть на самом деле.
– В таком случае вы можете себе представить, насколько я была напугана.
Клементе прервал их:
– Тогда выходит, что этот мужчина подошел к вам так тихо, что вы его не заметили, пырнул Ибаррагирре ножом, мгновенно отскочил на расстояние восьми с половиной метров и спрятался за машиной, так?
Риэ сжала руки в кулаки.
– Как я уже говорила следователю, скорее всего он бросил ноле с того места, где стоял. В этом случае у него не было необходимости подходить к нам вплотную.
Глаза Клементе блеснули.
– Ах вот оно что, мастер по бросанию ножей, да? Хорошо придумала. Мне что – послать наряд полиции в цирк, что ли?
Риэ вздохнула:
– Если не хотите меня слушать, отпустите меня домой. Не знаю, как было во времена Франко, но сейчас вам не удастся арестовать гражданина без каких-либо доказательств его вины.
При имени Франко на лице Клементе появилась неприкрытая неприязнь. В его голосе послышались новые нотки.
– Ты узнаешь убийцу, если встретишь?
– Не уверена. Было темно, и лица я не разглядела.
Клементе погасил сигарету в пепельнице и спрятал мундштук в карман пиджака. Взял ручку и снова начал вертеть ее.
– А это имя, Гальвес, которое Ибаррагирре произнес перед смертью, тебе оно ничего не говорит?
– Он не сказал «Гальвес». Мне удалось разобрать только «гал».
Клементе раздраженно произнес, направив на нее ручку:
– Хоть Гальвес, хоть Гальван – мне какая разница? Я спрашиваю, говорит тебе это что-то или нет?
Риэ ненадолго задумалась.
– Вообще-то на факультете баскской литературы есть один вольнослушатель из Колумбии по имени Гальвес Гальбан.
– Гальвес Гальбан?
– Хосе Гальвес Гальбан.
– Непременно дай нам его адрес, – проговорил Клементе без особого воодушевления. Барбонтин, хотя и вытащил записную книжку, похоже, тоже не был так уж заинтересован в этом.
– Я его не знаю, поэтому и вам сообщить не смогу. Думаю, в университете вы без труда узнаете адрес Хосе, – проговорила Риэ, и Барбонтин без особого сожаления спрятал книжку в карман.
Клементе, все еще вертя ручку, пристально посмотрел на Риэ. Затем встал, обошел стол и приблизился к девушке. Взял со стола паспорт и протянул его ей.
– Я мог бы тебя арестовать, но на этот раз, принимая во внимание дружественные отношения наших стран, дело против тебя заводить не будем. Барбонтин отвезет тебя домой. Но с одним условием. Дай слово, что о сегодняшнем происшествии никто не узнает.
– Что значит «никто»?
Клементе пожал плечами:
– Именно то и значит.
Барбонтин поднялся со стула, давая девушке понять, что допрос закончен.
Риэ не отступала:
– Подождите. Вы не могли бы все-таки объясниться? У меня на глазах был убит человек. Хочу я этого или нет, но я считаю, что обязана помочь следствию. Как я могу это сделать, если должна все сохранить в тайне?
