Кадзама, исчезнувший два часа назад, когда приехала вызванная Риэ полиция, сейчас стоял, облокотившись о стойку, и спокойно потягивал пиво.
Риэ, не глядя по сторонам, направилась прямо к нему.
Локтем отодвинув парня, на голове которого красовался клок волос фиолетового цвета, Риэ села рядом с Кадзама.
– Бессовестный. Куда ты запропастился, как раз когда ты был так нужен?
Заказав бармену еще пива, Кадзама ответил:
– Я же вам сказал, что не большой любитель полиции. Но я надеялся, что вы сюда вернетесь, вот и дожидался. Вы уж простите.
Бармен поставил перед ними канья[12] с пивом. Риэ вдруг почувствовала страшную жажду и залпом выпила почти две трети бокала.
– Вы не могли бы рассказать мне все до конца? Вы тогда дошли до того, что ударили Ибаррагирре ногой, он повалился на землю, и в спине его торчал нож. Что же случилось дальше?
Утолив жажду, Риэ почувствовала, что проголодалась. Она заказала каламарес фритос.[13]
Не переставая жевать, Риэ продолжила свой рассказ.
Кадзама слушал молча, потягивая пиво.
Риэ поведала ему в деталях о самом убийстве и о дальнейшем развитии событий, включая разговоры с Барбонтином из национальной полиции и с Клементе из антитеррористического отдела. Вероятно, свою роль сыграло то, что ее собеседником был японец, и, так или иначе, на слово, которое она дала Клементе, ей стало просто наплевать.
Закончив свой рассказ, Риэ заметила, что выражение лица Кадзама стало напряженным. Она отставила тарелку с каламарес.
– Что случилось? Какая-нибудь зацепка?
– Да. То слово, которое Ибаррагирре произнес перед смертью…
– «Гал», что ли?
– Совершенно верно. Этот «гал» скорее всего вовсе не Гальвес и не Гальбан. И не Гарсия. Это просто «ГАЛ».
– Просто «ГАЛ»?
Кадзама понизил голос:
– Ну да. ГАЛ, то есть «Групо антитеррориста де либерасьён». Как это лучше перевести… «Антитеррористический фронт освобождения». Надо говорить потише, чтобы нас никто не услышал. Даже если ничего другого не разберут, но станет понятно, что мы говорим о ГАЛ, добра не жди.
– ГАЛ. Антитеррористический фронт освобождения. А что, есть такая организация?
– ГАЛ – нелегальная организация, ставящая своей целью истребление террористов из ЭТА. Иначе говоря, группа убийц, которую тайно организовали правые, недовольные половинчатыми мерами правительства.
Слова Кадзама напомнили ей, что где-то, может быть, в телевизионных новостях, которые она слушала когда-то вполуха, говорили о существовании такой организации. Это, значит, и был тот самый пресловутый ГАЛ.
– А этот ГАЛ не то же самое, что ваш отдел?
– Нет. Ведь антитеррористический отдел – это все-таки какая-никакая официальная государственная организация, понимаете? А члены ГАЛ убивают всех без разбору, из ЭТА или нет – не важно.
Риэ поставила пиво на стойку и удивленно посмотрела на Кадзама.
– Невероятно! Я бы никогда не поверила, что есть такие ужасные организации!
– И тем не менее. Однако самое ужасное, что какие-то люди в полиции поддерживают эту нелегальную организацию и даже руководят ею.
Риэ была поражена.
– Неужели?
– Это чистая правда. Вот, например, недавно какие-то связи между ними и полицией выплыли наружу, и нескольких полицейских арестовали. По-моему, как раз сейчас над ними идет суд. Да только ни один ни в чем не признается, и об организации почти ничего не известно. По-видимому, у нее довольно долгая история, но о ее существовании стало известно совсем недавно.
– Ты хорошо осведомлен…
Кадзама провел рукой по подбородку, как бы говоря, что полностью согласен с ней.
– Я в этой стране не первый день. И если Ибаррагирре перед смертью сказал «ГАЛ», вывод из этого может следовать один: Ибаррагирре был членом ЭТА и его убил кто-то из ГАЛ. Скорее всего, ему было известно, что его собираются убить.
Риэ похолодела. Она начала понимать, насколько серьезным было дело, в которое она оказалась замешана.
– Интересно, Клементе и его контора знают обо всем этом?
– Разумеется. И думаю, что разговоры про Гальвесов и Гарсий велись для того, чтобы вы, сэнсэй, не подумали связать убийство с ГАЛ. По той же причине они взяли с вас слово никому ничего не говорить.
