— Может, устроим заплыв в Адидже? Кто быстрее? — Ни в фехтовании, ни в верховой езде, ни в других забавах молодежи Пьетро не преуспел, зато плавал хорошо.
Антонио хлопнул по плечу и Пьетро. Рука у него была тяжелая, ладони как лопаты — за счет этих вот крестьянских лап Антонио, ростом не превосходящий своих сверстников, казался великаном.
— С вами обоими я пойду на край света, но при одном условии: ни слова о поэзии. Не в обиду Алагьери будь сказано.
— Я и не думал обижаться. — Пьетро выбрался из-под руки Антонио и принялся тереть ушибленное плечо.
Вдруг закричал крупный сокол. Все птицы до сих пор находились в зале, дожидаясь, когда главный егерь отнесет их обратно в клетки. Карлик всполошил их своим буйным танцем.
— Хочешь, покажу моего ястреба? — воскликнул Марьотто.
Он побежал в дальний конец лоджии, где на шесте сидел молодой ястреб-перепелятник, недавно вставший на крыло.
— Дилиос!
На зов хозяина птица повернула голову в клобучке. Монтекки развязал опутенки и посадил ястреба себе на руку.
— Дилиос пока не опасен — я могу спокойно держать его без перчатки. — Действительно, на Марьотто был только фарсетто из тонкой кожи. Будь птица взрослой, она разодрала бы руку когтями. — Тише, Дилиос, тише. Вот молодец.
— Что за странное имя у твоего ястреба! — Антонио был немало озадачен.
— Имя греческое, — объяснил Марьотто, извлекая из кармана подаренные Пьетро опутенки.
— Дилиос — это воин, единственный выживший в бою у Фермопил, — добавил Пьетро.
По лицу Антонио было видно, что Фермопилы для него — звук пустой.
— Я в литературе профан, — чистосердечно признался юноша.
Марьотто с Пьетро переглянулись, подавив смешки.
Не успел Монтекки надеть на ястреба новые опутенки, как хлопнула дверь и все птицы встрепенулись, заклекотали. Юноши увидели Кангранде делла Скала. Он прошествовал в залу, держа в руке небольшой свиток пергамента. Правитель был мрачен лицом и печатал шаг, как генерал, обходящий строй.
За Кангранде плелся запыленный гонец, мальчик лет тринадцати, не больше. Он едва дышал и, казалось, вот-вот упадет замертво. Слуги не бросились к нему, чтобы омыть его руки; никого, включая Кангранде, не волновало, что туфли мальчика оставляют грязные следы на великолепном мраморе. Замыкал маленькую процессию Юпитер, пес Капитана, — он шел опустив морду и выпрямив хвост.
Что-то произошло. Юноши на лоджии переглянулись и мгновенно спрятались за шторой. Марьотто вдобавок ловко накинул петлю, которая свешивалась с лапы ястреба, ему же на клюв, чтобы птица не выдала их клекотом. Из своего укрытия юноши не упустили ни единого слова или жеста.
— Это случилось сегодня утром? — Капитан вновь и вновь пробегал глазами несколько строк на куске пергамента, словно старался выжать информацию из пробелов между словами.
— Как раз… перед… рассветом, — выдохнул гонец. — И… и…
— Что ты мямлишь? Прискакал, так говори по-человечески.
Мальчик съежился, Кангранде несколько смягчился.
— Ну хорошо, переведи дух. Ты проявил мужество, доехав так быстро. Две минуты погоды не сделают.
Кангранде в очередной раз пробежал глазами письмо. Лицо его исказилось от отвращения.
— Добро же, Понцони. Вот от кого не ожидал, так это от тебя.
Кангранде снова обратился к гонцу:
— Я буду задавать тебе вопросы, а ты просто кивай. Понял?
Мальчик открыл было рот, но вовремя спохватился и кивнул.
— Пригороды Виченцы захвачены?
Кивок.
— Горожане пытались защищаться?
Мальчик покачал головой.
— Сдались охотно?
Мальчик помедлил, но кивнул. В глазах его был ужас. На лице Кангранде, напротив, не дрогнул ни один мускул.
— Город под защитой Антонио да Ногаролы?
Кивок.
— Баилардино, наверно, до сих пор не вернулся с северной границы.
Фраза не была вопросом, однако гонец все равно кивнул.
— Он укрепил внутренние стены?
Нерешительный кивок.
— Он отдал этот приказ, когда ты выезжал с поручением?
Мальчик энергично закивал и даже решился говорить.
— Не только стены — синьор Ногарола приказал поджечь дома в Сан-Пьетро, чтобы враг отступил.
— Великолепно! — Кангранде хлопнул мальчика по плечу. — Молодец! Еще один вопрос: граф Сан-Бонифачо тоже там?
