— Он бежит к понте ди Пьетро!
Юноши развернули коней и устремились за Юпитером.
Мост через старицу, сооруженный из камней и бревен, был не так устойчив, как Римский мост, зато и мулы на нем не толпились. Марьотто, Антонио и Пьетро проскочили в открытые ворота и оказались за городской стеной. Они все еще не теряли надежды догнать безумца, скакавшего в Виченцу.
Пьетро уже натер себе все, что мог, жестким кожаным седлом. Стремена впивались в пятки, защищенные только мягкими домашними туфлями. Последний раз он ездил верхом с такой скоростью почти год назад, и это были соревнования, а не война. А вот Капеселатро, похоже, не видел разницы. Он орал во всю глотку и на всем скаку, будто их погоня была простой забавой. Пьетро видел, что беспричинная радость капуанца передалась и Марьотто.
Хотелось бы и Пьетро так же радоваться, но его терзали дурные предчувствия.
«О чем только думает Скалигер? Не может же он выступить против целой армии в одиночку!»
«Скалигер будет не один, если нам удастся догнать его», — шептал бес-искуситель.
«А что мы можем сделать? — возражал голос разума. — У нас даже кинжалов нет! Слуги забрали — как-никак, мы были на свадьбе. Проклятый этикет!»
И однако Пьетро даже не думал возвращаться. Ему было семнадцать. Он был воспитан на рассказах о битве при Кампалдино, в которой отличился молодой всадник по имени Дуранте из ничем не примечательного рода Алигьери. Отец Пьетро — поэт, законовед, политик, воин. Он ли не пример для подражания? Пьетро пришпорил коня.
Юпитер, все время, вывалив язык, бежавший следом за всадниками, вдруг вырвался вперед и залаял. Через несколько мгновений юноши увидели Кангранде. Тот оглянулся, но не придержал коня, сочтя, что юноши и так его догонят. Кангранде остановился только у моста через реку Фиббио к югу от Сан-Мартино. При виде всадников из воды выскочил купальщик и, прикрываясь замызганным плащом, поспешил за пошлиной. Кангранде со смущенной улыбкой обратился к юношам:
— У кого-нибудь есть деньги?
Пьетро порылся в своем тощем кошельке и наскреб на проезд за всех четверых.
— Отлично, — произнес Кангранде. — Вперед!
Вскоре они отклонились от дороги и стали забирать к северу.
— Подождите! — воскликнул Антонио. — Куда мы едем?
Кангранде снова вырвался вперед, оставив юношей одних.
— Наверно, Капитан направляется в крепость Илласи. Он захватил крепость в прошлом году, перестроил ее и разместил там верных людей. Видимо, решил поменять там лошадей и собрать войско. Нам придется переправляться через реку Илласи.
— Показывай дорогу! — взревел Антонио.
Пьетро привычно пристроился в хвосте и при каждом шаге коня только кривился от боли.
Юноши услышали реку прежде, чем увидели. Два часа назад они спрыгнули с лоджии. Теперь путь их лежал через заброшенный сад. От тяжкого топота с веток падали перезрелые вишни. Крупы коней дымились. Пьетро уже ничего не чувствовал, кроме холодного пота на собственном лбу, и не сомневался, что на ноги ему больше не встать. Да и пальцев не разжать. Не говоря уже о челюстях. Адской мукой было просто не отставать от Антонио и Марьотто. Оба превосходно ездили верхом: первый — в результате долгих тренировок, второй — потому что так и полагалось наследнику конной империи Монтекки. Однако обоим было далеко до Кангранде, который и вовсе обходился без седла. Пьетро чувствовал себя бурдюком.
Им пришлось подождать у стен Илласи, пока люди узнают Кангранде; затем они въехали во двор, пустой и почерневший от пожара прошлогодней осады. Слуги засуетились, конюхи седлали лошадей, рыцари облачались в латы.
— А как же мы? — нарочно громко, чтобы Кангранде услышал, спросил Антонио. Однако Большой Пес говорил с начальником гарнизона.
— Я добуду свежих лошадей, — пообещал Марьотто.
— Я украду для нас мечи, — подхватил Антонио.
— Я… — Но Пьетро не мог сообразить, что бы такого полезного сделать, и поэтому стал считать солдат. Он насчитал тридцать человек. Тридцать против целой армии. Сумасшествие продолжалось.
«Нам ни за что не победить», — думал юноша.
«Ты мог остаться в Вероне. От этого ты бы ни в чьих глазах не упал».
