Надеюсь, что ты, держащий поводья
быстрых морских коней,
и я впредь будем друзьями,
мир меж собой заключив,
на условьях твоих,
невзирая даже на то,
что кольцо, кое ты
на руку ныне надел,
было долгие годы моим,
а ко мне перешло
через отцовские руки
от предков далеких.
Никогда больше он не появлялся рядом с королем. Но, как и предупреждала Гуннхильд, его поэмы разлетелись по всей Норвегии и за ее пределы, и им предстояла долгая жизнь.
Все же Харальд проявлял суровость не в большей мере, чем он считал необходимым. Скорее, если люди показывали ему свою доброжелательность, он воздавал за это, и порой весьма щедро.
Так, тем же холодным летом, когда он был в Хардангере, туда прибыл торговый корабль из Исландии с грузом овчины. Кормчий привел судно туда, рассчитывая на многолюдность этих мест, однако никто, похоже, не хотел покупать товар. Купец, которому прежде доводилось встречаться с королем, прознал, что тот находится поблизости, разыскал его и пожаловался на то, как плохо идут дела. Харальд улыбнулся и пообещал прийти взглянуть на товар. В карри, битком набитом воинами, король доплыл до судна, стоявшего на якоре в фьорде. Увидев, что в товаре нет порока, он спросил, не даст ли шкипер ему какой-нибудь плащ.
— Конечно, господин, и не один, а сколько ты пожелаешь.
Харальд выбрал серый плащ с мехом тонкорунной овцы, накинул его на плечи и вернулся на свою лодку. И, прежде чем вернуться на берег, каждый из тех, кто сопровождал его, купил себе по овчине. И в тот же день к исландцу хлынули покупатели. Торговля пошла так бойко, что товара не хватило и половине желающих.
С того дня король получил прозвище Харальд Серая Шкура.
Тем временем Гуннхильд часто оставалась одна и следила за тем, что происходило в проливах и в море. Флот Хрута встретился с кораблями некоего Атли, объявленного вне закона. Произошел жестокий бой. Хотя Атли и удалось убить Ульва, Хрут смог нанести ему смертельный удар. Победители взяли богатую добычу, два лучших корабля побежденных и отправились в викинг по Балтийскому морю.
Соти им не удалось найти, ибо тот поспешно вернулся в Норвегию. Но ласточка его увидела.
Как подобало любой высокородной домовладелице, Гуннхильд приходилось время от времени переселяться в другое место, чтобы ее дом могли как следует отмыть и проветрить. В этот раз она направилась в расположенный неподалеку Лимгард, где тогда жил ее сын Гудрёд.
Соти высадился на берег как раз в тех местах. К нему явился. Эдмунд и завел разговор, не говоря о том, чьим человеком он сам является.
— Долго ли вы собираетесь пробыть здесь? — как бы между делом спросил он.
— Думаю, три дня, чтобы пополнить запасы, — ответил Соти. — А потом мы отправимся в Англию и не вернемся в Норвегию, пока здесь будет править Гуннхильд.
Шпион сказал собеседнику еще несколько ничего не значащих слов, а затем понесся прямиком к королеве и доложил, что это тот самый Соти, который им нужен. Гуннхильд попросила Гудрёда поймать Соти и убить его. Он жестоко обманул и оскорбил ее друга, сказала она. Гудрёд охотно взял воинов, легко одолел сопротивление не ожидавшего ничего дурного Соти, увел его подальше от берега и там повесил.
Гуннхильд отослала все захваченные товары в Бю-фьорд.
Когда пришло время урожая — и снова он оказался скудным, — возвратился Хрут с богатой добычей. Король Харальд благосклонно встретил его и с удовольствием выслушал рассказ о приключениях.
— Господин, — сказал Хрут под конец, — тебе по праву принадлежит все, что ты пожелаешь, из моей добычи.
Довольный король забрал себе треть. Теперь Хрут занял по-настоящему высокое положение в королевском окружении.
А Гуннхильд рассказала Хруту, как она покончила с Соти и вернула похищенное тем наследство. Он горячо благодарил королеву и отдал ей половину того, что она добыла для него. Позже, оставшись наедине, они многократно обменялись благодарностями другого рода.
Так прошла следующая зима.
