– Луч отклонила ударная волна частиц возле терминатора.
– Проводимость растет, – сообщил Лоссин, когда по обзорному экрану опять поползли коронные разряды и закрылись пылевые щиты. Очевидно, татх связал их напрямую с сенсорами корабля.
Чтобы отвлечься от растущего ощущения беспомощности, Дэйн стал объяснять Туе, как огибает планету поток частиц от неспокойного солнца, создавая в космосе что-то вроде расходящейся от носа лодки волны.
Туе тоже обрадовалась возможности отвлечься. Она внимательно слушала, ее выразительный гребень трепетал, потом она коротко кивнула и спросила:
– Значит, луч пиратов на это налетел и отклонился?
– Да, – ответил Дэйн. – К сожалению, мы не можем рассчитывать, что это случится опять.
– Отсеки, доложите обстановку, – прервал их голос Рипа.
Этому новому отвлечению Дэйн тоже обрадовался и стал слушать краткие рапорты и глядеть на приборы, ожидая своей очереди.
– Температура реактивных двигателей – шестьдесят три процента допустимой нормы и сохраняется, – доложил Джаспер.
– Машины на девяноста восьми процентах, – сказал Иоганн Штоц. – В пределах параметров.
– Все закреплено, – доложил Дэйн, когда наступила его очередь. – Поломок не обнаружено.
И все это время низким аккомпанементом к быстрым переговорам экипажа свистели и рокотали реактивные двигатели, преодолевая трение атмосферы в орбитальном полете.
– Температура корпуса семьсот пятьдесят пять градусов, стабильная, – доложил Тау. – Охлаждение заполнено на пятьдесят пять процентов, оставшихся резервуаров при таком режиме хватит на двести пятьдесят минут.
Вырабатываемому при нагреве корпуса теплу было некуда деваться – система охлаждения сохранит его в резервуарах под давлением еще четыре часа, а потом надо будет отдать его через двигатели, кпд которых в этом режиме снизится наполовину. Но к тому времени они уже будут далеко от планеты. Или погибнут, мелькнула мысль.
И снова рябью на воде реакция от других – на этот раз острее. Первым ее отсек Али, потом Джаспер; Рип был настолько поглощен работой, что это его само по себе отгораживало.
Дэйн потряс головой, избавляясь от дезориентации, неизбежного спутника таких соединений, и посмотрел на экран. Пылевые щиты снова открыли, и градусах в тридцати по курсу он увидел сияние у края ночной поверхности планеты. В отличие от бурных молний, дифракционных кругов и цепочек, мерцающих в постоянном кишении под облаками далеко внизу, как культуры бактерий, это сияние было ровным.
Когда снова поднялась ионизация, отрезав внешний вид, Лоссин неожиданно доложил:
– Тормозной двигатель, один-семьдесят отметка восемьдесят, четыреста километров.
– Противник пытается нас достать, – сказал Рип.
– А может? – спросил Тау по интеркому.
– Зависит от того, какой у них корпус и какова емкость охладителя, – ответил штурман. – Лоссин, можешь прочесть массу этого корабля?
В окне своего экрана, показывавшем мостик, Дэйн увидел, как татх мотнул головой:
– Слишком много флуктуаций в магнитосфере. – Тут щиты снова открылись, и мех на шее у татха поднялся дыбом. – След потерян. Ты можешь вести нас не в ионосфере, над флуктуациями отражающего слоя?
– Слишком высоко будет, – ответил Рип. – Попытайся так. Со спутниками наблюдения удалось что-нибудь сделать?
– Десять минут до связи с ними, – ответил Лоссин. Шерсть у него на шее уже не топорщилась.
– Спутники наблюдения? – переспросила Туе. – Глиф не мог настроить?
Донесся голос Глифа из машинного отделения:
– Мы настроили спутники для тактического мониторинга, но не смогли еще переориентировать…
– Надо было ждать взлета, – добавил голос Иррбы из отсека двигателей.
– Чтобы не навести пиратов, – сказал вполголоса Дэйн.
Туе кивнула, зрачки ее сузились в щелочки.
– Теперь понимаю.
– И изображения будут медленные, – сказал из рубки Лоссин.
– Слишком много шума – планета гудит колоколом, – врубился резкий голос Штоца. – Частоты падают, амплитуды растут. Но скорость обмена снижается.
– И этого мало, – заметил Джаспер. – Чертовски мешает настраивать двигатели.
– Зато и лучи бластеров – тоже, – возразил Рип. – А если компьютерные расчеты точны, мы уйдем еще до начала большого спектакля.
