– Вы очередь видели?
Журналист кивнул.
Она подошла к двери, выглянула в коридор, объявила мягко:
– Следующий, – и снова сухо, по-деловому – в кабинет: – Наблюдайте. Представлю вас студентом.
Впоследствии Оршанский не раз жалел, что не взял с собой ни камеры, ни хотя бы фотокора. Про прием и методы Веры Петровны Сизовой следовало не только читать, их надо было видеть. Материал подошел бы не только журналу, из него получился бы шикарный документальный фильм. Вереница судеб, охапка сюжетов.
– Ох, правы, доктор, правы кругом. Чего я только не делал?! И зашивался, и под гипнозом, и пластыри дурацкие клеил, и пилюли пил. Все коту под хвост, Вера Петровна. Мне вот капсулу показывают, а все мысли, когда ее, окаянную, вытащат.
– Так это ведь не она окаянная, – Вера мельком заглядывает в карту, – Пал Сергеич, а бутылка.
– И опять правда ваша. Как только распроститься мне с водкой, уже ума не приложу.
– Придумаем что-нибудь, Пал Сергеич.
– Точно? – Пациент вытирает мокрые глаза рукавом рубашки не первой свежести.
– А то. – И Вера весело подмигивает ему. – Следующий!
– Я, видите ли, сначала и не думал, что это проблема какая-то. Ну, выпил немного после работы, ну еще. Стресс-то надо снять. Работа ведь хирурга требует крепких нервов. – Перед Верой сидел довольно ухоженный, пожилой и очень расстроенный мужчина в костюме с иголочки и в элегантной бабочке вместо галстука. – Стальные нервы должны быть. – Тяжкий вздох, грустные глаза.
– И уверенные руки, – живо откликается нарколог.
– В корень зрите. Руки давно не те. Но за операционным-то столом я уж лет десять не стою. Меня в академию на научную работу переманили, и проблема рук как-то сама отпала. Но сейчас, верите, людям смотреть в глаза стыдно.
– Верю.
– Я же с такими грандами знаком. Я ведь и с Бокерией, и с Рошалем вот, как с вами, за одним столом. Стыдно, доктор, понимаете?
– Понимаю.
– Я теперь и о руках снова вспомнил. Мне же им руку пожимать, а как протянуть, если она ходуном ходит?
– Ну, руки – это физика. Это следствие, а убивать, как вы, коллега, конечно, знаете, необходимо причину.
– Знаю. А вы убьете, доктор?
– Я? Нет, конечно! Убьете вы.
– А как?
– А это я вам сейчас расскажу. – И подробные инструкции по сдаче анализов, прохождению обследований, использованию методов. И все в доверительном, а не в менторском тоне, словно лишний раз напоминая пациенту, что главный здесь – именно он, а вовсе не врач. А потом теплая улыбка, крепкое, но мягкое рукопожатие трясущейся руки и приветливое, громкое: «Следующий!»
– Знаете, как в знаменитом фильме. Ну, помните, там, где «Александра, Александра» та-да-ти-та та-да-ти-та. Сначала держался строго: режим, диета, форма. А потом из спорта ушел, но узнавать-то не перестали. Как говорится: от того, каким когда-то был, вот таким теперь и стал. Ведь народ, он как? Все по-панибратски, по-свойски. Кому откажешь – обидится, а кто и на рожон норовил. Ну, я с одним подрался, другому накостылял, а потом как-то думаю, убудет от меня, что ли? Вроде работа непыльная: рюмку пригубить, а человека уважу. Ну, и покатилось… А потом оглянулся: ни работы, ни жены, ни сына. Ведь все же было, все. И все пропил, ничего не осталось.
– Так уж и ничего? А что же оглянуться заставило?
– Надо же, доктор?! Не в бровь, а в глаз. Ладно, признаюсь честно: есть одна девушка…
– Красивая?
– Очень. Да и не в этом дело. Она – милая, понимаете, и добрая. Она с такими, как я, рядом и встать не встанет.
– Встанет, если любит.
– Нет, доктор. Тут знаете, как говорится: на Бога надейся, а сам-то тоже будь любезен. Я уж лучше наверняка. Чтоб уж навсегда в завязке, а уж потом ей расскажу, и уж пусть решает, казнить али миловать.
– Как скажете.
Справки, выписки, рецепты, направления и опять призывное: «Следующий!»
– Я ж как рыба об лед, доктор. У меня же кровинушек двое и мама старенькая парализованная лежит, а этот ирод все из квартиры тащит. Уже и мою зарплату из кошелька вытянуть норовит.
– Вы раньше куда-нибудь обращались?
– Так куда только ни обращались, голубушка. И серьгу прокалывали, и торпеду зашивали. Так он вытаскивает все, и опять за свое. А по Довженко, думаете, не кодировала его? Не действуют на ирода никакие гипнозы.
