– Девушка, ну откуда вы это можете знать? Вы пять минут назад утверждали, что приехали пару дней назад.
– Я от своих слов не отказываюсь. Ни от каких, – с нажимом произнесла Вера. – Я повторяю: ему плохо, и его надо найти, потому что в этом состоянии больные… – Она осеклась.
– Так он все-таки болен? – тут же встрепенулся дежурный. Все же, наверное, он был неплохим милиционером, раз умел так быстро реагировать на получаемую информацию.
Вера замялась:
– Ну, не то чтобы болен, но и не совсем здоров.
– Так… Либо вы говорите все, как есть, и мы вместе думаем, чем ему можно помочь, либо вы больше не отнимаете моего времени.
– Извините. – Вера просто развернулась и вышла из отделения. Большая часть детской наивности все же проходит с годами, и уж никак не может остаться в человеке та ее часть, которая позволит хотя бы предположить, что лучшие силы Новосибирска могут быть брошены на поиски запойного алкоголика.
Когда она вернулась в квартиру, входная дверь была открыта, а из комнаты доносились странные звуки: то ли плач, то ли стон, то ли храп.
– Явился, – мрачно бросила Вере, проходя мимо, соседка, милостиво впустившая ее в чужие «хоромы» два дня назад.
– Спасибо, – шепнула Вера и ужом скользнула в сотрясаемую от непонятных звуков комнату.
Ее не испугало увиденное. Не могло испугать. Ей уже неоднократно приходилось видеть и опустившихся, и грязных, и вонючих, и самых разных непотребных личностей, которые на самом деле на личности никак не тянули. Ужасным было то, что тех, других, она иными не знала. Все они были в ее сознании несчастными оступившимися слабаками, нуждающимися в помощи. И она им ее оказывала, не утруждая себя раздумьями о причинах, доведших людей до такого состояния. Она не интересовалась прошлым, ее целью было светлое будущее. Прошлое же человека, лежащего на диване, закрывающего лицо руками и трубно воющего в эти сложенные руки, было ей отлично известно. И в нем он был личностью – личностью незаурядной, интересной и востребованной. И от этого внезапного осознания зыбкости той черты, за которой достойный человек может очень быстро превратиться в неприятное существо, о котором если и говорят, то в третьем лице и непременно нечто вроде давешнего брезгливого: «Явился», почувствовала Вера, что вернуть ему утерянное – это не просто ее профессиональный долг, а дело, которому, если будет нужно, она посвятит всю жизнь. И она тут же начала посвящать: отмыла, побрила, постирала, отутюжила, накормила, выходила.
– И откуда только ты столько рецептов-то знаешь? – через несколько дней поинтересовалась та же соседка, когда застала Веру готовящей на кухне очередной отвар.
– Из книг, – коротко улыбнулась Вера.
– И помогают?
– Помогут.
– Мне бы такие книги в твои годы…
– Зачем?
– А у меня и муж, и брат запойные были. Ох, я теперь алкашей этих на дух не перевариваю. А ты, смотрю, бойкая, подход к делу знаешь. Получится у тебя все: отогреешь его.
– Это не главное. – Вера печально вздохнула.
– А что же главное-то? – выпучила глаза соседка.
– Главное – удержать, – решилась произнести Вера вслух то, что мучило ее и не давало спать, и заставляло страдать и переживать, и сомневаться. Да, она была отличным врачом – специалистом своего дела. Она прекрасно знала, как нужно выхаживать и лечить. Она была хорошей хозяйкой, и ей не составляло никакого труда отлично справляться с домашней работой. А еще Вера была женщиной, но не мадонной и не дьяволицей. Она была Колобком, не смыслящим ничего в премудростях удержания мужчины. Ну, а в наркологии она разбиралась превосходно.
– На работе, – беззаботно улыбнулась она журналисту. – На работе у меня наркология. На работе, и снова на работе, и опять на работе. И работу, кстати, эту пока никто еще не отменял.
Она поднялась из-за стола и, выглянув в коридор, приветливо объявила:
– Следующий!
