И обрушился руками, всем корпусом вперед, точно двинув перед собой невидимую массу воздуха. Невидимую, но вполне ощутимую: столкнувшийся с ней колдовской шар заискрил, сплющился, растекся зеленой кляксой, ища брешь в призрачной защите. Ивица тоже подалась вперед — из ее растопыренных корявых пальцев-сучков невиданными побегами прорастали тонкие огненные молнии, вонзавшиеся в прозрачный щит. Колдовской огонь воспрянул, уплотнился, надавил сильнее. Оскаленное лицо Силвера исказилось от напряжения, на выпрямленных руках выступили жилы, застывшее тело превратилось в мраморную скульптуру… Прямо бери его, рисуй и лепи!
Если б можно было ему как-то помочь! Но и сейчас, как в драке с Финеаром, это был только его, королевский бой… Я взглянула на князя — бледный, застывший, тот следил за происходящим с отчаяньем. Значит, королевский дар умер, да, Финеар? Чьей победы ты сейчас боишься больше?
Силвер все сильнее изгибался назад, хотя с места не сходил: сдвинься он сейчас хоть на дюйм, хоть на волосок — и его поражение станет неизбежным… На лице Паучихи, превратившемся от натуги в обтянутый кожей череп, проступала торжествующая и безумная, безумная усмешка. Она резко хлестнула вскинутыми руками, словно полоснула когтями воздух. Силвер вздрогнул, зашипел, и я увидела на его груди мгновенно проступившие глубокие царапины. Десяток царапин.
Ах ты… мер-рзавка! Мало ему от тебя на пыточной скамье досталось?! Я наклонилась, схватив первый попавшийся под руку предмет — им оказался свиной пузырь с налитой в него драгоценной красной краской, — и со свирепым: «Подавись, ведьма!» — швырнула его в Паучиху. Пузырь врезался в стену, окрасив ее стекающей кровью. Второй «снаряд» ведьма встретила на излете — отмахнулась небрежным движением руки. Желтая краска взорвалась, осыпав шипящими раскаленными брызгами все окружающее, в том числе и меня.
Зато Силвер успел воспользоваться тем, что ведьма на мгновение отвлеклась. Принял тяжесть «щита» и огня на грудь и мощным (даже со стороны чувствовалось, каких усилий ему это стоит) толчком отбросил колдовское пламя вперед и вверх. С грохотом, от которого содрогнулось все Гнездо Призраков, огонь столкнулся с камнем. Все замерли: мы-зрители, шатающийся от усталости Силвер, ведьма со вскинутыми руками…
Мгновение ничего не происходило.
Потом по потолку пошли трещины.
Ой-ой, подумала я, ой-ой-ой…
Глава 23
В которой все бегут
Паучиха еще не поняла, что проиграла и что вот-вот сейчас произойдет. Руки по-прежнему задраны, оскал — во весь беззубый рот, но во взгляде взамен ярости и триумфа проступает растерянность…
Зато он понял сразу. Схватил за руку Эмму.
— Бежим!
Упрямая художница все-таки затормозила у опрокинутого этюдника, похватала одной рукой то да се. Они чуть не столкнулись в дверях с самым сообразительным из наемников — остальные еще жались к стенам или, опрокинутые содрогнувшимся подземельем, пытались подняться с пола. Силвер оглянулся на пороге на жуткий треск и грохот: начал рушиться потолок. Ведьма стояла, как прикованная к месту, заслоняясь от сыпавшихся камней тощими старческими руками, в которых не было уже ни сил, ни чар. Финеар медленно пятился от своей соратницы.
— Да бегите же, идиоты! — крикнул им Силвер, развернулся и понесся с Эммой по темному коридору. Если это можно назвать «понесся»… Раскачивается то ли коридор, то ли его самого так качает: пол ли дрожит под ногами, или гудят отбитые ноги; в ушах гул то ли от потери крови, то ли от рухнувшего в… «пыточной» потолка. Продолжавшего рушиться и дальше. За спиной — топот, надсадное дыхание и возгласы очухавшихся людей Финеара, а может, и самого Финеара…
Детьми они изучили Гнездо Призраков вдоль и поперек, но эти самые казематы каким-то образом пропустили. Теперь приходилось ориентироваться лишь на топот впереди — наемник бежал вполне уверенно, не тормозя перед выбором налево-направо, значит, вольно или невольно, но выведет и их самих…
Бегущих следом уже не было слышно: или отстали, или свернули в ответвления коридора. Или все звуки заглушал следующий по пятам гул. Они свернули за метнувшейся в сторону фигурой и — наткнулись на стену. Тупик?!
