А Эмма, как всегда, оказалась на высоте! Велела не терпеть боль молча, как мальчишке, желающему выказать себя героем, орать, если хочется. И сунула в руку металлический предмет. Он машинально скрыл его от посторонних глаз, прежде чем успел понять, что же это такое.
Ложка. С очень прочной и твердой ручкой, которая не гнется, когда расшатываешь-разгибаешь ею металлический наручник. С острым концом и острым же краем, которым можно подпиливать толстый кожаный ремень…
А при этом еще приходится орать от боли, собачиться с Финеаром, приглядывать за рисующей Эммой (ну, что ты там еще задумала, моя волчица?) и ждать, ждать, ждать подходящего момента…
Благо что палач пока не успел искалечить его окончательно: например, не дошел еще до дробящих кости инструментов. И благо что, соблюдая писаные правила своего устава, каждые сорок минут делал перерыв, дабы привести клиента в сознание, дать ему возможность подумать и ответить на вопрос нанимателя. Да и самому передохнуть. Палач иногда даже отгонял от Силвера старуху-ведьму, когда та чересчур увлекалась причинением ему мучений — на это она мастерица, да-а-а. Вот за последнее король был готов простить ему… многое.
Момент настал, когда Финеар ударил Эмму. Взметнувшуюся обжигающую волну гнева Силвер выплеснул лишь в окончательно сорвавшем глотку вопле «Финеар!», а сам расчетливо выждал, когда палач отвлекся на шум и свалку, и лишь тогда сжал кулак и рванул на себя наручник. Подпиленные ремни лопнули, металлический браслет нехотя разжал пасть, выпуская из своих тесных тисков окровавленное запястье. Силвер выхватил у зазевавшегося палача докрасна раскаленный с одного конца металлический прут, ударил им мучителя, отдернул обратно… Палач качался и пятился, хватаясь за лицо: кажется, в глаз угодил… Силвер резко развернулся и обрушил прут на Паучиху — та безмолвно рухнула на пол.
Среагировав на чей-то крик, успел отбросить кинувшегося на него Финеара…
Еще несколько секунд возни с кандалами — и он встал навстречу брату.
Глава 22
В которой ведьма встает
Никто из дерущихся и напряженно за ними наблюдающих не заметил, как поднялась на ноги оглушенная Силвером ведьма. Я оглянулась, только когда Финеар заорал:
— Нет! Ивица! Не надо!
Ведьма застыла у стены, вскинув напряженные руки со скрюченными пальцами — ни дать ни взять старый корявый карагач без листвы. Это впечатление подчеркивала и растущая гигантская черная тень за ее спиной. Широко раскрытые глаза торжествующе горят, на щеках румянец — да, знатно напоили ее сегодня королевскою кровушкой! Уж не из тех ли она злых ночных духов, что высасывают жизнь из беззащитных перед нечистью спящих?
Руки и тело ведьмы мелко дрожали, но не от усталости — вибрировали от переполнявших ее сил, энергии, которая струилась по распрямившемуся и странно удлинившемуся телу. Кажется, синхронно с ней дрожали и сами стены подземелья. Распущенные седые волосы извивались в воздухе, словно ленивые змеи. Их кончики искрили, как натертая шерстью эбонитовая палочка, да и сами ногти и пальцы тоже начали светиться зеленым…
— Нет! — в тревоге кричал Финеар. — Не надо, Ивица! Только не здесь!
Паучиха его не слышала. Запрокинутая голова ее опустилась, светящиеся белым огнем глаза-факелы нашли врага… Ведьма торжествующе ухмыльнулась. Руки завертелись, лепя из воздуха зеленоватый искрящийся шар — он рос, как снежный ком, разгорался, становился просто ослепительным…
— НЕТ!
Даже дерущиеся замерли от этого вопля, но остановить колдунью было уже невозможно. Хохотнув, Ивица коротко размахнулась и швырнула огненный шар в короля. В самом своем полете шар распухал, заполняя комнату зеленым свечением, как будто мы погружались в морскую глубину.
Ох…
Время замедлилось — мы все просто застыли, шар летел и летел. А Силвер…
Король вскинул над головой руки, словно в некоем танце: медленно кружатся скрещенные кисти рук со сложно сплетенными пальцами. Я едва удержалась от желания протереть глаза — его запястье, окутанное золотистой дымкой, как будто и вовсе не было сломано! Силвер и навстречу огню шагнул-то, как танцор — вскинутое колено, прямая спина, руки, беспрерывно движущиеся в только ему слышном ритме. Изогнулся. Застыл на одно бесконечное и мимолетное мгновение…
