Сапфо не ответил, но она уже не нуждалась в словах.
— Прости за то, что тебе приходится выбирать между своим народом и мной, — опустив голову, проговорила Эллери, вновь ощущая всепоглощающее чувство вины. — Порой я ненавижу себя за слабость, за то, что не могу просить тебя выбрать его вместо меня. Я просто не могу заставить себя это сделать.
— Это я должен просить у тебя прощения. За то, что ворвался в твою жизнь так стремительно, за то, что перевернул ее вверх дном, за то, что не оставил тебе иного выбора, кроме как быть со мной, — король устремил на нее спокойный взгляд, выглядя столь собранно и решительно, что девушка в очередной раз ощутила, как трясутся руки от одной только мысли, что этот великолепный мужчина, — её. — Я не горжусь тем, какой была моя жизнь до встречи с тобой, как не горжусь и многими своими поступками. Но именно ты научила бороться за принадлежащее мне! И теперь я не хочу жить, как раньше, — малодушно и трусливо. Эллери, неважно, скольких бы мужей подобрал тебе отец, не проникнись он моим письмом. Я бы забрал тебя у каждого, отвоевал, украл, унес бы из любого дворца, из любой клетки. Я не остановлюсь ни перед чем. Ты вошла мне под кожу, забралась так глубоко, как не удавалось сделать ни одному человеку до тебя. И мне в сущности неважен его ответ — ты все равно будешь моей, ведь я не отступлюсь.
— Я знаю это, — шептала она ему, пряча покрасневшие щеки в ладонях. — Теперь я точно знаю, что на этом свете нет ничего, что тебе было бы не под силу. Ты можешь все.
Его глаза вспыхнули ярким светом, окрасившись в необыкновенный, пронзительно синий цвет, настолько насыщенный, что не утонуть в нем было невозможно. И принцесса смело сделала это, утонула, растворилась в его взгляде, забыла себя, провалившись в самый нежный и манящий омут его губ.
Этот поцелуй вышел мягким и сладким, словно ласковые поглаживания солнца, что ощущались принцессой сквозь закрытые веки. С неохотой отстранившись, мужчина с нежностью смотрел на разомлевшую девушку, любуясь чуть припухшими розовыми губами, светлой кожей, разметавшимися волосами, которые сейчас игриво развевал легкий ветер.
— Это не из-за нашей любви мы испытали столько горя. А только благодаря этой любви мы смогли со всем справиться и пережить. Ты просто перепутала причину и следствие, мой Рыжик. Но теперь ты понимаешь, что это все было не напрасно?
— Это было непросто — все осознать и принять, — счастливо кивнула она в ответ. — Но теперь я понимаю, что ты был прав. Всегда. И во всём.
Их прекрасное, полное искренности и покоя уединение было нарушено вернувшейся каретой.
— Время пришло, — с неохотой констатировал мужчина, поднимаясь на ноги и протягивая руку принцессе. — Пора возвращаться в замок. Но нам осталось быть порознь совсем немного, слышишь, Эллери?
Она просто кивнула, не в силах скрыть полную любви и счастья улыбку. Она верила ему, как никому другом на целом свете.
Осталась последняя преграда, бастион, никак не желавший сдаться на милость двоих влюбленных. Отец Эллери, казалось, наслаждался сложившейся ситуацией и совсем не торопился принимать окончательное решение. Зато новость о спонтанном пикнике между дочерью и назойливым гостем вывела из себя и даже заставила — как в прежние времена! — призвать дочь к себе для ответа.
— Что ты творишь, Эллери? — он обрушился на неё, стоило девушке переступить порог кабинета.
— Почему я не могу провести время со своим женихом? — она упрямо вскинула подбородок, сразу осознав, о чем идет речь.
— Он не жених тебе!
— Но будет им. И очень скоро.
— Это решать не тебе, — скривился король, взбешенный холодной реакцией дочери.
— Мне все равно, что вы скажете, отец. Я приняла решение и уже не отступлюсь от него.
— Какое еще решение?
— Что буду с этим мужчиной несмотря ни на что, — бесстрастно пояснила она, прекрасно осознавая, какой эффект произведут следующие слова на старого короля. — Если потребуется, я готова бежать с ним, жить вместе даже без одобрения церкви. Потому ваш ответ уже не имеет значения.
Лицо короля пошло пятнами.
— Что ты несешь? Эллери! Ты — позор для семьи, если всерьез планируешь это!
