- Да! Я же должна была договориться об аренде павильона на выставке! И целый день звонила директору - но все безуспешно…
- А когда Женя отпустила своих ученых дам, Толь Толич потребовал, чтобы она повторила вступление к ток-шоу.
Что-то у них там не ладилось, и они переписывали ее монолог три раза, что заняло минут пятнадцать.
Как выяснилось, Тамара так и продолжала бегать между студией и монтажной все это время, вплоть до начала следующей съемки, так что у нее была теоретическая возможность затеряться в коридорах и расправиться с Котовой. У Таи тоже был период, когда ее никто не видел… как, впрочем, почти у всех нас.
Верховцева, вооруженная искусственными косточками, которые моя Глаша обожает, снова взяла на себя роль собачьей няни. Из гардеробной доносилась веселая песенка:
Приходи ко мне, Глафира,
Приноси кусочек сыра…
Оксана продолжала настаивать на своем: они с Глашей практически безвылазно просидели в гардеробной до тех пор, пока за ними не прибежала Таисия, чтобы позвать в студию.
- Мы только пару раз вышли в коридор, чтобы размять ноги, но далеко не отходили, гуляли перед дверью взад-вперед, - при это она преданно глядело капитану Филонову прямо в глаза, хлопая длинными ресницами и всем своим видом изображая полную искренность. В качестве иллюстрации она прошлась по коридору, вызывающе покачивая стройными боярами, и моя собака послушно бежала за ней, даже не натягивая поводок, - она знала, что у этой приятно пахнущей тетки в кармане спрятано лакомство. Я убеждена, что Глаша делит людей не на «плохих» и «хороших», а на «дурно» и «приятно» пахнущих; то, что она сразу отнесла Оксану ко второй категории, сразу возвысило помрежа в моих глазах.
- Постойте, - прервала я ее дефиле. - Тут что-то не так. Свет… В тот вечер было совсем темно; чтобы разглядеть человека, надо было столкнуться с ним нос к носу.
- Да, - охотно поддержала меня Оксана, - почти ничего не было видно. Наверное, ты нас с Глашей просто не заметила, когда пошла в буфет.
Она бросила победительный взгляд на ментов и лучезарно им улыбнулась; это не назовешь фальшивой улыбкой - нет, она улыбнулась так естественно, так беззаботно, как женщина, которой нечего скрывать и которая привыкла нравиться - даже на мрачных физиономиях оперов появился ее отсвет. Ей просто невозможно было не поверить. Я бы тоже ей поверила, если бы не знала совершенно точно, что она врет. Только тому, кто не знаком с собачьим характером, можно внушить, что собака не учует в темноте любимого хозяина - или, того паче, хозяйку - и не подбежит к нему, радуясь новой встрече. Впрочем, менты, очевидно, были мало знакомы с повадками домашних животных - или Оксана просто их очаровала.
Маршрут Толь Толича в тот роковой вечер был очень примитивен - он несколько раз выходил из студии курить, но не продвигался дальше лестничной клетки. Вместе с ним курили в разное время Гарик и Таисия; Тамара, которая дымила беспрерывно, только дважды появилась в отведенном для курения месте - остальное время она нарушала правила противопожарной безопасности, в чем, правда, не призналась.
Зато Лена не лгала и ничего не скрывала; она повторила все свои действия именно так, как мне рассказала. Подчиняясь ее указаниям, Майк картинно прошелся по коридору, о котором по нашим настоятельным просьбам притушили свет, и вошел и дверь кладовки.
Выждав пять минут, Лена открыла дверь женского туалета, провела там минутку и направилась дальше по коридору. Согласно своему сценарию она вошла в кладовку, но дальше начались отклонения от сюжета: вдруг она вскрикнула, и мы все бросились к ней. Нас ждало зрелище не для слабонервных. Майк постарался как можно точнее скопировать позу убитой женщины; вывернув шею под необычным углом, он совершенно неподвижно лежал на полу, раскинув ноги, и это выглядело как непристойная карикатура на реальную сцену убийства. Даже менты это поняли, потому что капитан Филонов слегка подвинул его ботинком и грубовато заявил:
- Ну, вставай, чего разлегся!
Майк вскочил, совершенно живой, более того - здоровый и веселый, по его настроение не передалось зрителям. Оглянувшись, я увидела мрачные лица моих коллег, без тени улыбки. Лена же, и без того бледная, побелела еще больше, она вышла из кладовки в коридор, кусая губы; помаду па них она давно съела, и они приобрели какой-то неестественный фиолетовый оттенок. Впрочем, может быть, это были фокусы освещения. Когда кто-то нашел выключатель и включил полный свет, все облегченно вздохнули.
