На следующий день позвонил Мейтленд. Я спросил о самочувствии его жены, и Мейтленд ответил, что ей гораздо лучше. Когда миссис Мейтленд только доставили в больницу, подозревали, что у нее кровоизлияние в мозг, но теперь эту опасность исключили. Но были серьезные проблемы с позвоночником. Мейтленд явно тревожился за здоровье жены, но теперь голос его звучал намного спокойнее, чем перед отъездом из Уилдерхоупа. Я набрал в легкие воздуха и произнес:
– Хью, у нас было чрезвычайное происшествие…
– Да? – спросил Мейтленд, судя по всему не слишком встревожившись. – Какое?
– Одного из больных пришлось перевести в Ипсвич.
– Надеюсь, не пациентку из комнаты сна?
– Нет, – ответил я.
Мейтленд, не перебивая, выслушал рассказ об обострении болезни Чепмена. Когда я закончил, приготовился, что на меня обрушится град упреков в халатности. Но Мейтленд молчал.
– Я пытался до вас дозвониться, – прибавил я, пытаясь как-то оправдаться, – но не смог.
Я продолжал бормотать что-то неубедительное, но потом сдался и умолк.
– Почему вы не увеличили дозу успокоительного? – спросил Мейтленд.
– Боялся рисковать. Он же принимал неопробованное лекарство. Я и так уже дал Чепмену четыреста миллиграммов амитала натрия, но ничего не помогало.
Я тактично напомнил Мейтленду, что у меня и раньше были сомнения относительно этого препарата. Я всегда относился скептически к новым американским антидепрессантам. Мейтленд обычно не терпел возражений, и я уже приготовился к сердитому ответу. Но Мейтленду, кажется, было не до споров – его слишком занимали мысли о жене. Вместо того чтобы сделать мне выговор, Мейтленд хотя и неохотно, но признал: на этом этапе нельзя исключать «непредвиденных реакций». А потом задал вопрос, которого я боялся:
– Кстати, Джеймс, а каким образом Чепмен высвободился из смирительной рубашки?
– Даже не представляю.
– Кто ее надевал?
– Я.
– Вы уверены, что как следует ее завязали?
– Да. Уверен.
– Тогда как он сумел…
Мейтленд явно находился в недоумении.
Что я мог ответить? Рассказать о полтергейсте?
– Должно быть, рубашка оказалась бракованная, – ответил я.
– Вы их проверяли на прочность?
– Да. Вообще-то мне показалось, что все в порядке, но это единственно возможное объяснение.
– Или…
Мейтленд, видимо, склонялся к более нелестному для меня варианту.
– Или я был недостаточно внимателен, когда надевал рубашку.
– Да, такое случается. Должно быть, мистер Чепмен сильно вырывался.
– Очень сильно.
Следующим словам предшествовала задумчивая пауза.
– С каждым может случиться.
Мейтленд спросил, не слишком ли сильное впечатление произвела эта сцена на медсестер.
– Конечно, приятного мало, но с сестрой Грей и сестрой Макаллистер все в порядке.
– Хорошо, – ответил Мейтленд. Меня не переставало удивлять, как заботливо он относится к своим медсестрам. – Пожалуйста, поблагодарите их от меня за смелость и самоотверженность.
Мы поговорили еще некоторое время. Мейтленд сообщил, что через несколько дней собирается в Уилдерхоуп. Неожиданно он попрощался со мной очень по-доброму:
– Послушайте, Джеймс, хочу сказать вот что. В последнее время вам пришлось нелегко, и я это понимаю. Сначала аврал на Рождество, потом происшествие с Чепменом. На вас столько всего свалилось. Будем надеяться, теперь тяжелые времена миновали.
Я вполне разделял его чувства. Но зловещим происшествиям не суждено было закончиться. Дальше было только хуже.
* * *
Мне снова приснился маяк. Его смутные очертания виднелись на фоне беззвездного неба, желтый луч освещал медленно накатывающие волны. При каждом повороте источника света раздавался резкий звук. Почему-то эта картина заставила меня почувствовать безотчетный страх, из-за чего я проснулся с криком. Некоторое время продолжал видеть перед глазами мрачный пейзаж, но потом он словно бы распался на части. В комнате было темно и холодно. Из-за плотно задернутых занавесок внутрь не проникал свет ни от бледной луны, ни от россыпи звезд. Страх сохранился и после сна о маяке. Наоборот, даже стал более сильным. Я лежал не двигаясь, затаил дыхание и прислушался. Казалось, я мог слышать, как моргаю. Я не знал, какой опасности жду, но был ужасно напуган. Невольно вспомнились детские страхи – монстры под кроватью, всегда готовые напасть. Я лежал на боку, поджав колени и свернувшись в клубок. Совсем как в детстве, схватил одеяло и попытался натянуть на голову, но оно не поддавалось. Я решил, что края застряли под матрасом, и потянул сильнее. Но встретил сопротивление, словно кто-то пытался перетянуть одеяло на свою сторону.
