В шесть тридцать я сошел вниз и отыскал сестру Дженкинс.
– Где вы его нашли? – воскликнула она, разглядывая кольцо под лампой. У нее на пальце оно сидело идеально.
– В спальне.
Мне было безразлично, что она подумает.
– Но как оно там оказалось? – В глазах сестры Дженкинс ясно читалось подозрение.
– Понятия не имею, – ответил я и зашагал прочь.
Сверившись с записями, я узнал, что сегодня Эдвард Бёрджесс придет на последнюю консультацию. Я видел его несколько раз с тех пор, как Мейтленд проводил процедуру, и после нее мистеру Бёрджессу становилось все лучше и лучше. Он стал более спокойным, кошмары снились все реже, ноги неметь перестали. Бёрджесс выглядел как обычно – покатый лоб, глубоко посаженные глаза, – но, если приглядеться, было заметно, что черты лица округлились, а более плотно сидящий пиджак говорил о вернувшемся аппетите.
– Ну что ж, – произнес я в конце встречи. – Думаю, в нашей помощи вы больше не нуждаетесь. А вы как считаете?
– Да, – согласился Бёрджесс. – Прекрасно себя чувствую. Спасибо вам большое.
В дверях он обернулся и окинул меня пристальным взглядом.
– Доктор, с вами самим-то все в порядке?
– Почему вы спрашиваете? – уточнил я.
– У вас усталый вид.
– Да, и вправду устал. Вчера ночью плохо спал, и голова болит.
Мы пересекли коридор и вышли на лестничную площадку.
– За вами опять шофер приехал? – уточнил я.
– Да, ждет снаружи. Необязательно меня провожать, доктор Ричардсон. Дорогу я найду.
Бёрджесс остановился и оглядел лестницу и вестибюль. Во взгляде читалось отнюдь не восхищение.
– Не знаю, согласился бы работать здесь, будь на вашем месте. Странное местечко, правда?
Мы встретились глазами. Казалось, Бёрджесс хотел еще что-то сказать, но лишь покачал головой и улыбнулся.
– До свидания, – произнес он. – Смотрите не переутомляйтесь.
Бёрджесс кивнул, застегнул пальто и спустился по лестнице. Дойдя до двери, обернулся и сказал:
– Захотите сменить обстановку – перебирайтесь к нам в Ловстофт. Как раз только что отличный ресторан открыли. С меня обед.
Я перегнулся через перила и ответил:
– Очень мило с вашей стороны.
Бёрджесс поднял голову:
– Может, хоть голова болеть перестанет. – И Бёрджесс покинул больницу.
В окна светило солнце. Тут мне показалось, что я чую какой-то сильный запах, то ли дегтя, то ли парафина. Отойдя от перил, я заметил, что морда одного из деревянных зверей почернела. Наклонился и рассмотрел ее внимательнее. Потер пальцем, и обгоревшая лакировка осыпалась. На пальцах остались следы сажи. Я вытер руку платком и вернулся в кабинет для приема приходящих пациентов, чтобы заполнить бумаги относительно мистера Бёрджесса.
Было около пятнадцати минут второго, когда ко мне заглянула сестра Фрейзер. С встревоженным видом она замерла в дверях.
– Слушаю, – произнес я.
– Доктор Ричардсон, – начала она. – У нас проблема. Пациентки комнаты сна…
– В чем дело?
– Мы не можем их разбудить.
– Как это – не можете?
Сестра Фрейзер бессильно развела руками.
– Они не просыпаются.
От такого ответа ясности не прибавилось.
Я отложил ручку.
– И кого же из них вы не можете разбудить? – уточнил я.
– Всех, – ответила сестра Фрейзер.
В комнате сна сестра Дженкинс нервно прохаживалась между кроватей. Сестра Пейдж стояла рядом с тележкой с шестью подносами под крышками.
– Доктор Ричардсон, – сестра Дженкинс поманила меня к себе, – не понимаю, что случилось.
– Мне сказали, они не просыпаются.
– Да.
Сестра Дженкинс взяла Сару Блейк за плечи и потрясла. Затем наклонилась и прокричала ей в самое ухо:
– Сара! Просыпайтесь! Пора обедать!
Сестра Дженкинс встряхнула женщину еще раз, но та продолжала спать. Голова Сары качнулась из стороны в сторону, но глаза оставались закрытыми.
– С другими то же самое, – продолжила сестра Дженкинс. – Ни на что не реагируют. Странно.
– А может, кто-то из сестер превысил дозу хлорпромазина?
– Вряд ли, – ответила сестра Дженкинс. – Утром дежурила сестра Фрейзер. Все мои девушки аккуратны, но она особенно. Сестра Фрейзер не могла допустить такой грубой ошибки.
Несмотря на веру сестры Дженкинс в сестру Фрейзер, я решил проверить карточки. Все было в порядке. Ничто не свидетельствовало об ошибке или недосмотре. Пациенты получали обычные дозы в соответствии со своим состоянием. Наоборот, дозы были даже немного меньше, чем обычно.
