Закончив рассказ, я сложил руки на груди и проговорил:
– Вот, пожалуйста. Теперь довольна?
Джейн потянулась ко мне, поцеловала и после долгой паузы спросила:
– Ты, похоже, не очень любишь говорить о себе?
Она оказалась наблюдательнее, чем я думал.
– Разве это так плохо, – натянуто улыбнулся я, – интересоваться другими людьми больше, чем собственной персоной?
– Наверное, нет, – задумчиво произнесла Джейн, но прежде чем успела спросить еще что-нибудь, я начал целовать ее и целовал до тех пор, пока взаимная страсть не сделала всякие разговоры невозможными.
Когда наступила ночь, я проверил, нет ли кого на лестнице или в вестибюле, и, убедившись, что путь свободен, подал знак Джейн. Она чмокнула меня в щеку и на цыпочках подкралась к двери. Еще секунда – и Джейн скрылась.
Хотя значительная часть моих мыслей была посвящена ей, меня до сих пор тревожило странное происшествие, случившееся в нашу первую ночь. Темную фигуру, загораживающую лунный свет, еще можно было объяснить, заглянув в медицинский справочник, но звук двенадцати томов, падающих на пол с большой высоты (замечу – Джейн тоже слышала грохот), и наглядное доказательство в виде треснутых корешков – это уже серьезнее. Разумного объяснения не находилось.
Я слышал о полтергейсте – шум в доме, шорохи, передвижение предметов. В детстве я читал о духах с жадным любопытством и наивным восторгом, но никак не думал, что когда-нибудь сам столкнусь с чем-то подобным.
Придя к выводу, что происходящее не укладывается в рамки традиционной науки, я решил рассмотреть другие варианты и вспомнил целый ряд странных случаев, которые до тех пор игнорировал – попросту не обращал внимания. Вздох в пустой ванной, упавшая на лестницу ручка, подозрительное поведение Мэри Уильямс, два обручальных кольца: одно – необъяснимо исчезнувшее, другое – так же необъяснимо появившееся. Я даже готов был всерьез отнестись к утверждениям Майкла Чепмена, будто его кровать двигают.
Мысль о том, что мертвые возвращаются специально для того, чтобы совершать мелкие проказы, всегда казалась мне нелепой. И все же торопиться с выводами не следовало, ведь разумной альтернативы, объясняющей все странности, так и не нашлось. К своему удивлению, едва я это признал, как почувствовал облегчение, будто именно к этому выводу и стремился. В то же время совсем отказываться от научного в пользу сверхъестественного не хотелось. Я сформулировал гипотезу, а любые гипотезы нужно проверять. Конечно, проведение эксперимента в моем случае исключалось, но можно собирать информацию и искать связи между фактами.
Я вспомнил, как Мейтленд устроил для американских гостей экскурсию по больнице, призывал Розенберга и Страттона обратить внимание на резные перила главной лестницы и указывал на доспехи якобы пятнадцатого века. И в Лондоне, во время собеседования в клубе «Брекстон», Мейтленд со знанием дела рассказывал о недавнем прошлом здания. Когда он приехал в следующий раз, я притворился, будто интересуюсь резьбой, и спросил, откуда известно, что это работа Роберта Гринфорда. Намерения мои состояли в том, чтобы завести разговор об истории Уилдерхоупа, и тогда любые вопросы о предыдущих обитателях будут выглядеть вполне естественно.
– В книге прочел, – ответил Мейтленд.
– О прерафаэлитах?
– Нет. Не слишком люблю это направление в искусстве. На мой вкус, слишком много сказочного – все эти рыцари, ангелы, феи… Не находите?
Тут Мейтленд будто задумался, и мне пришлось напоминать о своем вопросе.
– Так что это была за книга? В которой говорилось про Гринфорда?
– История Уилдерхоупа, – отозвался Мейтленд. – Случайно наткнулся в мужском отделении, в комнате отдыха за журналами о крикете.
– И кто же ее написал?
– Один историк, лежал тут в госпитале для выздоравливающих во время войны. Надо думать, от скуки не знал, чем заняться. Хотите, можете почитать. Правда, написано очень сухо.
В тот же день Мейтленд вручил мне тонкую книжицу в линялом тканевом переплете желтого цвета. Я едва сумел разобрать название: «Уилдерхоуп-Лодж – охотничья резиденция Викторианской эпохи». Внизу стояло имя автора – Хьюберт Спенс и название издательства – Джордж Дж. Харрап и K°, Кингсуэй, Лондон.
