И слушай, потому и верь лишь Бруту,
Не консулу-рабу, что так далек
От доблестей твоих, деля с тобою
Твои пороки только. Может быть,
Еще заслуживаешь ты спасенья,
И я б хотел, чтоб это было так,
Поскольку, образумившись, полезен
Ты можешь Риму быть, как смог ему
Немало навредить. Прекрасно Кассий
Нам описал народ, но даже твой
Народ изрядно отрезвил недавно
Тебя. Ты слышал гнев его в тот день,
Когда, из шутки как бы, новый консул
Услужливо попробовал венец
Тебе примерить царский: гнев твой царский
Тебя заставил побледнеть. Но ты
Венец злосчастный, о котором втайне
Упорно грезил, оттолкнул тогда
Рукою собственной: аплодисменты
Ты вызвал этим, но в твоей груди
Смертельными клинками были крики
Уже не римлян, но еще не столь
Бездумной массы, как тебе хотелось.
В тот день ты понял, что тирана Рим
Стерпеть способен временного, только
Не самодержца. Ты не гражданин,
И знаешь это, и в душе покоя
Не ведаешь. Я вижу — тяготит
Тебя твое тиранство. Ты родился,
Быть может, не для этого. Теперь
Мое к себе ты знаешь отношенье.
Открой же нам и самому себе,
Коль можешь, кем себя ты почитаешь
И кем мечтаешь стать. Не знаешь сам?
Тогда послушай гражданина Брута,
Диктатор. Должность много выше той,
Которую ты занимаешь ныне,
Найдется. Угнетателем себя
Ты хочешь видеть. Почему бы Рима
Освободителем тебе не стать?
Дерзни, внуши себе, что ты на это
Способен. По тому, как говорит
С тобою Брут, ты понимаешь, Цезарь,
Что, если ты себя владыкой мнишь
Над нами, я покамест не считаю
Себя одним из подданных твоих.
Хватит. Молча я внимал
Так долго вам, и лишний раз могли вы
Понять, каков я есть: и если б я
Считал себя хозяином, то был бы
Достоин этого, ведь я слова,
Клеймящие меня, не только слушал,
Но поощрял. Собранье это вам
Не кажется достаточно свободным,
Хотя диктатор вашу брань терпел,
А мог бы и не слушать. Завтра утром
От форума подальше и без тех,
Кто служит вам охраною от плебса,
Я в дом Помпея приглашаю вас
Для большей откровенности. Услышу
Я больше оскорблений там. Но здесь
Судьба парфян должна решиться. Если ж
Так хочет большинство, то пусть тогда
И Цезаря судьба одновременно,
Но большинством, решится. Я не прочь.
