— Перестаньте лепетать, Грейнджер, — раздраженно ответил Северус. — И говорите четко и ясно.
— Понимаете, так получилось, что мои родители попали под Обливиэйт и забыли меня. В течение какого срока им можно вернуть память?
— При наличии палочки заклинателя безопасный срок — три месяца. Если, конечно, она не повреждена, а тот гений, который решил вычеркнуть из жизни целую дочь, ничего не перепутал, — проворчал Северус и остановился, разглядев, что за книгу прижимала она к груди.
— Сказки барда Бидля? Право слово, я полагал, что с подобной проблемой вы будете изучать что-то посерьезнее, — насмешливо протянул он.
— Эту книгу мне завещал Дамблдор! — вспыхнула Грейнджер, как маков цвет. — И… и вообще, с волшебным фольклором многие чистокровные волшебники плохо знакомы! Вот, например, вы можете сказать мне, что это за символ? Миссис Уизли сказала, что это знак Гриндевальда, но Сириус сказал, что это чушь собачья и это символ гораздо старше. Но он забыл, что он означает.
Она раскрыла книгу, перелистнула страницу и протянула её зельевару. Он скользнул взглядом по треугольнику с вписанной в него окружностью и вертикальной линией и прикипел к заголовку.
Сказка о трех Братьях.
Конечно, Северус прекрасно знал и символ, и сюжет сказки. Как там было?
Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой, и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит у них на пути кто-то, закутанный в плащ.
И Смерть заговорила с ними.
* * *
Мысли в голове текли вяло, путаясь. В глаза будто песка насыпали, а к векам приделали свинцовые ресницы. Я тряхнул головой, помассировал уши, пытаясь побороть накатывающий сон, и уставился на темную, закутанную в тени фигуру. Та терпеливо ждала, не приближаясь и не торопясь уходить.
— Ты не имеешь права убивать. Он жив. Уходи.
Ненадолго.
— У него всё еще есть выбор.
Он выбрал. Я иду на его зов.
— Хочешь сказать, он не хочет жить?
Скрип двери заставил меня осечься. Это оказался Гарри.
— С кем ты разговариваешь?
— С пациентом, — брякнул я и снова тряхнул головой. В глазах плясали круги. Сон надвигался с неумолимостью лавины, и мне нужно было срочно глотнуть энергетик.
Гарри сделал вид, что поверил, и просочился в комнату.
— Тебя Сириус послал, да?
— Да, — Поттер оглянулся и, не мудрствуя лукаво, сел на кровать. Луч света прошел прямо сквозь его голову. Я чуть не шарахнулся в сторону и прикрыл глаза, ожидая отвратительного запаха жженой плоти, но Гарри спокойно продолжал: — Он всё еще думает, что ты Регулус и хочешь в своё старое тело призвать постороннюю душу. Я пришел предупредить.
— Спасибо, предупредил.
— Нет, ты не понял, — Гарри смотрел на редкость серьезно. — Он хочет подсыпать тебе снотворного, чтобы избавиться от те… Регулуса.
— Снотворного?
Я нахмурился. Мысль продиралась сквозь логическую цепочку как через лесные дебри. Голова неумолимо кренилась вниз.
— Но еду мне принес Северус… Он не мог…
— Сириус с утра… Вадим, ты что? Ты что, уже поел? Черт!
Я цеплялся за реальность до последнего. Вот Гарри высовывается из комнаты и зовет Северуса, вот на постель летит сборник сказок Бидля, вот побратим трясет меня, и обжигающие пощечины немного приводят засыпающий мозг в чувство. Паникующий разум собрался и в последний момент выдал озарение. Такое ясное, лежащее на поверхности решение, что мне остро захотелось дать себе подзатыльник от своей забывчивости.
Я рванулся в сторону Поттера и схватил его за рукав.
— Невидимка… Укрой Регулуса…
— Что ты сказал? — не понял Гарри и склонился ниже.
— Третий дар… Младший сын… Будет жить...
Я увидел потрясенное лицо Северуса и с облегчением выдохнул — хоть кто-то понял! А потом перед глазами всё померкло.
