Это было безумно приятно, что Северус так за меня переживал.
— Да, он такой, — стараясь сдержать довольную улыбку, сказал я.
Рон издал странный звук: то ли изумления, то ли отвращения. Гермиона бросила на меня взгляд из-за огромного талмуда в черной обложке и залилась краской. Стоило бы подумать над такой интересной реакцией, но… Меня перенесли в комнату Гарри и Рона и, честно говоря, меня это напрягло.
— Ты мне главное скажи, Регулуса мантией-невидимкой накрыли?
— Первым делом. Как в плечо вцепился и зашипел: «Несите сюда свою мантию, Поттер! Быстро!» — Гарри поморщился и повел плечом. — Синяков наставил. И так глянул, что ноги сами понесли.
Я понял, Принц-полукровка неотразим и впечатляющ, но сейчас меня волнует немножко другое.
— А Регулус? Грейнджер, хоть ты скажи! Он что…
— Нормально с ним всё, — раздался из-за книги нервный голос Гермионы. — Ну, насколько может быть всё нормально с человеком в коме. Миссис Уизли на него следящие чары накинула для маленьких детей.
Я выдохнул. Безумная догадка оказалась верной. Невидимка действительно была третьим даром и укрыла от жнеца. Проверить бы, ушел он или нет…
Не успел я сползти с кровати, как Гермиона снова внезапно подала голос:
— Мне сказали, что вы с профессором Снейпом побратимы. В книге написано, что побратимство может быть заключено между возлюбленными…
Рон в ужасе вытаращил на неё глаза и ткнул в бок. Гарри пробормотал еще что-то про Снейпа, замолчал, осознав слова Гермионы, уставился на меня округлившимися глазами и медленно-медленно начал заливаться яркой краснотой.
— Гермиона, о таком не спрашивают! — зашипел на неё Рон.
— Почему? — искренне удивилась Грейнджер.
О, эти чистые, наивные глаза! Я сжал губы, чтобы не заржать. В результате получилось сдавленное, совершенно идиотское хихиканье.
Гермиона, Гермиона… В человеческих отношениях — убежденный теоретик. Знаний полно, но применяться они не хотят. Не принято спрашивать у волшебников о личных отношениях. О предпочтениях — еще куда ни шло, о семейном положении — в самый раз. Семейное положение расскажет о волшебнике всё, не выходя за рамки приличий. Например, есть вдовец Лавгуд. Вдов он уже несколько лет, не носит траур, у него до сих пор нет ни супруги, ни близкого друга, но у шестнадцатилетней дочери, несмотря на помолвку, есть взрослый побратим, сквиб, носитель крови Бреннанов. Вывод: у мистера Лавгуда проблемы со здоровьем, причем довольно серьезные и, скорее всего, с ними не справлюсь даже я.
Или мистер Нотт — тот тоже вдовец, но вот уже несколько лет его регулярно видят в обществе собственного троюродного кузена, который приходится крестным отцом Теодору, наследнику рода. Все предложения о повторной женитьбе Ноттами отклоняются.
Есть еще семейство Гойлов. Глава рода женат. У него есть побратим, лорд Кребб, который старше его на пятьдесят лет, есть подруга, с которой Гойл регулярно появляется на праздниках, есть жена, которая на те же праздники предпочитает сопровождение своего друга, чистокровного и женатого Эйвери. Всем всё ясно?
Да, евгеника в малочисленном обществе чистокровных волшебников цветет и пахнет махровыми пионами. Случаются, конечно, и счастливые браки, как у Люциуса Малфоя, но это скорее исключение. Выверты с магической совместимостью случаются еще реже.
Что касаемо меня…
— Дамблдор отдал Волхова Снейпу в ученики, — выговаривал Рон Гермионе. — Между наставником и учеником не может быть ничего такого!
— Почему?
— Да потому что нельзя такие союзы заключать мужчине и несовершеннолетнему мальчику! — зашипел Рон. — Даже с одобрения опекуна! Это Азкабан!
— То есть, девочке помолвку можно, а мальчику побратимство нельзя? — опешила Гермиона.
— Там какие-то магические заморочки. Я точно не знаю. Вроде как до совершеннолетия мужская магия развивается, и будет плохо, если её связать с магией взрослого. Побратимство — это ведь не однократное воздействие, это постоянная связь, почти как у близнецов. У девочек по-другому. И не смотри так на меня, я не знаю!
— Но Вадим же заключил…
Рон побагровел.
— Да даже идиоту ясно, что это братская связь!
