— Я достал препараты, которые ты просил, — Северус выложил коробочки из пакета на столик. — И сварил Сливки Счастья.
— Спасибо, — невнятно пробормотал Вадим, быстро работая ложкой. Он снова уставился в западный угол комнаты, из расширенных зрачков снова полыхнуло. — Вколи ему Сливки, пожалуйста.
Северус оглянулся на портьеры. Складки тяжелой изумрудной ткани вместе с роскошным шелком темных обоев образовывали длинные черные тени. Глубокие, неподвижные, они выглядели совершенно обычно, но почему-то к ним совершенно не хотелось поворачиваться спиной. Наверное, потому, что Вадим видел там нечто большее, совсем небезобидное.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Северус, осторожно вводя иглу шприца в тонкую трубку. — Иначе ты ляжешь рядом с Блэком.
Вадим вздохнул. Сейчас, в измятой футболке, с кое-как забранными в хвост волосами и усталым, дышащим нечеловеческим спокойствием лицом он выглядел как лучезарный Аполлон, сквозь юность которого пробивался весь прожитый опыт. И при этом был так похож на себя взрослого, Северус даже на секунду подумал, что разговаривает с астральной проекцией.
— Я знаю. Но пока нельзя.
— Я вижу, как ты пялишься туда, — зельевар кивнул в сторону угла. — Что там?
Вадим помедлил, обжег своим взглядом и коротко ответил:
— Смерть.
Северус напряженно выпрямил спину и осторожно отложил опустевший шприц, а Вадим засунул в рот ложку с супом, прожевал кое-как и продолжил:
— Но, конечно, его так называть неверно. Это скорее проводник. Тот, кто забирает остатки душевных сил у больных и показывает дорогу душе. У него много имен: шинигами, жнец, Анубис, Самди, ангел смерти… На самом деле, к волшебникам они обычно не суются. Наши душевные силы — это магия, огонь. Огонь не перетирается и не изнашивается. Его можно только забрать полностью. Но, похоже, для этого конкретного товарища тухлые огонечки — это лакомство. Неправильный жнец какой-то. Вот только не обломится ему ничего. Понял? — он улыбнулся в портьеру.
Ангел смерти. Значит, это вовсе не сказки. От осознания, что такое существо находится в одном доме с ними, по спине прошли мурашки, а в желудке словно заворочалась острая глыба льда.
— Значит, этот крест… — Северус оценивающе глянул на сияющее заклинание.
— Ты видишь отгон? — удивился Вадим. — Да. Не позволит приблизиться и добить. Но мера временная. Нужно постоянно быть рядом, чтобы не потухло. Регулус ведь пока сам не может…
Он доел суп, по-плебейски выпив остатки прямо из тарелки, и зевнул. После еды сражаться со сном ему стало труднее.
— Спасибо, Северус, — на губы набежала теплая улыбка, отчего сходство с солнцеликим богом стало почти абсолютным. — И за еду, и за остальное. Не знаю, что бы я без тебя делал.
Северус забрал протянутый поднос и неохотно отступил к двери. Уходить и оставлять Вадима одного, зная о потустороннем визитере в его комнате, было страшно. Побратим был вымотан, он явно эти два дня не спал, а если и спал, то урывками. Станет ли он подвластен жнецу, ослабев от переутомления? Проверять не хотелось.
Северус понес поднос с посудой на кухню, пообещав себе сразу вернуться.
— Я больше не могу здесь сидеть, миссис Уизли! — долетел до него возмущенный голос Грейнджер из гостиной.
— Я всё понимаю, милая, но потерпи еще немного, — журчала Молли. — Скоро пришлют результаты СОВ и письма, тогда и поедешь. Ты же не заставишь сову лететь за тобой в Австралию?
— Вы ставите сову выше моих родителей?! — взвизгнула Грейнджер.
— Нет! Конечно, нет! Но Дамблдор завещал нам…
Северус едва успел отступить к кухне, когда она вылетела из гостиной. Голова у неё была низко опущена, плечи подняты, руки прижимали к груди книгу, а длинные кудрявые космы закрывали лицо — только глаза воинственно сверкали из-под челки. В ответ на увещевания она гневно фыркнула и помчалась по коридору, больше похожая на молодого злобного бычка, чем на обиженную жертву.
— Мисс Грейнджер!
— Ой, простите, сэр, — чуть не врезавшись в него, девчонка разом растеряла всю свою злость и засеменила. — Вы разбираетесь в проклятьях, сэр. Извините, скажите, пожалуйста, можно спросить?
