Шандор только хмыкал, вертел головой — он явно чувствовал себя неловко и хотел бы умолчать об этом.
— Разве я тебе не говорила? — задорно, как бы поддразнивая, ответила вместо него Марта, только что вошедшая в комнату. Она принесла мне чистое белье — уже успела выстирать и погладить. — Вёльдешская советская республика! Пожалуй, ни к чему нам переселяться обратно в Пешт: правительство из Дебрецена сюда переедет.
— Ну, это ты уж слишком… — пробормотал смущенно Шандор.
— А он — заместитель президента республики! — указала на него пальцем Марта и вызывающе засмеялась. — Он тоже в ответе!
Шандор не принял шутки.
— Я говорил ему… Да разве втолкуешь старику. Без конца твержу, мол, брось к черту свою езду в коляске. Как-то я его спрашиваю: «Сколько шагов до вашего дома, дядюшка Янош? Сотни четыре, поди?» А он мне в ответ: «Это политика, братец! А в таком деле шаги не считают!» Вот и попробуй убедить его! Мы уже разругались из-за этого.
— Может быть, он и в барские покои вселился?
— Да нет, не такой он человек. Живет на старом месте.
— В дворовой хибаре?
— Конечно. Только вот эта блажь… с экипажем… — И Шандор застенчиво улыбнулся, словно речь шла о нем самом.
— А реквизиция? — вмешалась Марта. — Коммуна? Представь себе, — продолжала она, обращаясь ко мне, — старик Кордаш провел форменную реквизицию: объявил принудительный сбор одежды, постельных принадлежностей, запасов продовольствия, где обнаруживались излишки.
— Эта мера была, по-моему, справедливой, — вскинул брови Шандор. — Многие наши односельчане всего лишились, стали совершенно нищими. Вот и пришлось поделиться с ними тем, у кого что-то осталось.
— А революционный трибунал?
— Ну и что ж, — упрямо мотнул головой Шандор. — Большой беды ни с кем же не случилось.
— А разве старик не вздумал казнить Бени Вёльдеши?
— Но он ведь жив-здоров остался. Впрочем, не мешало бы каналью…
— Вёльдеши здесь живут? — поинтересовался я.
— Здесь, черт бы их побрал! — процедил Шандор.
— Ну а арест правительственного уполномоченного? — перечисляла дальше Марта.
Я слушал и только диву давался на все, что творится тут.
— Ах ты! — вскочил Шандор, чем-то встревоженный. — Наверняка позабыли про беднягу. — И он почесал затылок. Потом сам себя успокоил: — Впрочем, старик Сито небось дал ему поесть…
Невозможно было удержаться от смеха, глядя на испуг Шандора, вызванный том, что наверняка позабыли про беднягу правительственного уполномоченного, который сидит в каталажке. Марта захохотала. Я еще никогда не видел, чтобы она так заразительно смеялась.
— Современный узник Раби[79]? — спросил я. — А за что вы посадили его? — Шандор не ответил и, взглянув на Марту, тоже рассмеялся. Борка и маленькая Марта приподнялись в постели. Их разбудил громкий смех матери. Они щурились, протирали глаза, кривили губки, не зная, что сделать: заплакать или засмеяться. Победил смех, ведь мать так заразительно смеялась. Они не понимали, чем вызван ее смех, но хохотали звонко, заливисто.
— Наверняка позабыли, что он в каталажке! — вторила Шандору Марта, задыхаясь от смеха.
Шандор поддался общему игривому настроению и, чтобы поддержать веселье, скорчил еще более кислую мину, придал своему лицу совершенно растерянное выражение и так отчаянно стал скрести затылок, что даже слышно стало.
— А распределение по партиям? — подзуживала Марта, еле сдерживая новые приступы смеха. — Представь себе… учредили партии… Он… он… — показывала она пальцем на Шандора, с трудом выговаривая слова из-за душившего ее смеха. — Он стал гражданским демократом! — Ее смех перешел в сплошной визг. — Разве додумаешься до такого? Вёльдеш — столица. В ней есть и гражданско-демократическая партия! — Слезы катились из ее глаз.
— Ну… — покачивал Шандор головой с пышной шевелюрой. — Раз не нашлось желающих…
— Этой партии, — заметил я, — даже нет в правительственной коалиции. Возможно, она еще и не создана.
— Неужели действительно нет? Как же так? — захлебывалась от смеха Марта. — Ну, Шандор, придется тебе распрощаться с постом вице-президента! Твоя партия, оказывается, не входит в коалицию!
— Не знаю, с чего старику взбрело в голову, — сокрушался Шандор.
