- Точно не знаю, - Заваркина прищурилась, - хочу укрепить
оборону Иосаафа большой шапочкой из фольги. И мне нужна команда. И мне нужен конкретный
враг, личность одиозная и неприятная.
Она повертела головой по сторонам, словно одиозную личность
и общего врага можно было найти в ресторане паба, среди мягких кресел и
винтажных плакатов. Зуля проследила за ее взглядом и тоже не увидела никого
необычного.
- Буду импровизировать, - картинно вздохнула Заваркина, лихо
опрокинула в себя виски и снова закурила.
- Ну-ну, - Зуля уставилась на нее, - а зачем тебе это? Зачем
отстаивать развлечения в Святом Иосаафе? Ну, кроме твоего собственного веселья
в процессе скандала, конечно...
Заваркина уставилась на нее в недоумении. Зуля стукнула себя
по лбу.
- Вася, - произнесли подруги вместе.
- Они хотят лишить моего ребенка двух тонн веселья, о
котором я ему все уши прожужжала.
- Счастье ребенка как мотив мне понятен, - улыбнулась Зуля,
- тебя, стало быть, уже в школу вызывали.
- Угу, - откликнулась Заваркина, - давай сидра выпьем.
Они заказали по пинте пряного «айриш перри» — ирландкого
грушевого сидра.
- Вдруг это заведение тоже закроют? Как духовно
небезопасное? - предположила Зуля в волнении.
- О, ужас! Любезная Зульфия останется без тепленького сидра
на ночь, - засмеялась Заваркина, - не дрейфь! Косолапыч – депутат и потому
ирландскую культуру признали дружественной славянской.
Дмитрий Косолапов – депутат городской думы и бизнесмен, владеющий
сетью ресторанов быстрого питания «Косолапыч» в русском стиле: избушки, коряги,
медведи. Паб «Медная голова» тоже принадлежал ему.
- Мда, Заваркина, - произнесла Зуля довольно, - наворотишь
ты дел!
- А то, - согласилась та.
- А что все-таки с Яичкиным твоим?
- Он не мой, - обиделась Заваркина.
- Так кто это?
- Яичкин. Помнишь региональный фестиваль новой драмы? На
котором Смоленская блеснула прежде, чем уйти на покой? Когда она отхватила
гран-при, он еще плевался ядом и желчью ей вслед?
- Вспомнила! - вскрикнула Зульфия, - помню его! Мерзенький
такой ботаник!
Они замолчали, предавшись воспоминаниям. После окончания
фестиваля Анфиса и Зуля стояли в толпе прессы. Мимо чинно шествовала
улыбающаяся режиссерша-победительница, обнимая свой приз и лучезарно улыбаясь.
Яичкин вывалился из толпы прямо перед ней, принялся в ажитации размахивать
руками и орать дурным голосом. Суть его выстраданной тирады сводилась к
следующему: все решают деньги, губятся таланты, все куплено, приз Нины не
заслужен ею, а по праву принадлежит ему. Гордая Смоленская молча (что для нее
нехарактерно) залепила этому истерику мощную пощечину и проследовала далее под
аплодисменты. За ней прошествовал ее муж Павел Проценко, местный преуспевающий бизнесмен,
не скрывающий ехидной улыбки.
- Ее постановка все равно лучше была, - выдохнула Зуля
облачко дыма.
Внизу загрохотал саундчек.
- Нам надо спуститься, - сказала Заваркина, - я тебе
кое-кого покажу.
Девушки, нетвердо ступая, спустились по узкой деревянной
лестнице, завешанной пейзажиками Ирландии. Весь нижний этаж паба был заполнен
людьми. На крохотной сцене суетились рослые парни — гитарист, барабанщик,
басист, аккордеонист, вокалист Егор, тоже с гитарой. Рядом примостилась
крохотная девушка-флейтистка. Группа «Undertakers» была готова сказать свое
слово. Как только Анфиса и Зульфия протиснулись к сцене, полилась тягучая и
нервная мелодия.
- Я слышу твой голос, Ирландия-мать, - вывел Егор громко,
четко, с сексуальной совершенно недетской хрипотцой. Заваркина улыбнулась.
- Это первый член моей новой команды, - проорала Заваркина
Зуле в ухо. Та кивнула.
- За землю родную, за...
- За Erin Go Bragh! - грянул весь паб в один голос.
- Здорово как! - Зуля экстатически сияла. Она обожала всё,
над чем витала мощная энергетика.
Заваркина оглянулась исподтишка. На противоположном конце
зала она увидела Анафему, которая кому-то грозила кулаком. Посмотрев в том
направлении, она увидела двух смущенных девчонок и парня, с виновато-ехидной
улыбкой разводившего руками, словно говоря «ну, не идти же нам по головам!».
- И теперь над холмами звучат голоса, тех, кто жизнь свою
отдал...
