Он обернулся к Крассусу.
— Сколько палуб высотой?
— Двенадцать — ответил Крассус, что-то было самодовольное в его голосе. — Тесновато для канимов, но придется приспособиться.
— Лед! — Внезапно воскликнула Китаи, чрезвычайно довольным тоном. — Вы сделали корабли изо льда!
Тави обернулся к ней и кивнул, улыбаясь.
Затем сказал Градашу:
— Я вспомнил айсберги, которые ты показывал мне, когда мы прибыли. И, если левиафан действительной избегают их, у нас не будет проблем с ними на обратном пути в Алеру.
Старый каним поглядел на корабли, его уши затрепетали.
— Но эти айсберги… Они кувыркаются как таурги, когда чешут спину.
— Кили уходят достаточно глубоко и утяжелены камнем, — заверил Крассус канима. — Они должны быть стабильны, при условии, что большая волна не бьет в борт. Они не будут кувыркаться.
— Кувыркаться, вороны, — выплюнул Максимус. — Лед ведь тает.
— Он еще и плавает, — сказал Тави, чувствуя себя немного самодовольно, хотя, вероятно, не заслуживал этого. В конце концов, он не доводил себя до изнеможения в течение нескольких дней, чтобы это получилось.
— Заклинатели огня без отдыха делали холодильные камни, — сказал Крассус Максу. — Сейчас их там достаточно, чтобы не допустить таяния судов в течение трех недель, за это время они изготовят еще — и инженеры усилили корабли гранитной рамой. Они считают, что суда выдержат, если мы сможем избежать наихудшей погоды.
Тави стукнул кулаком по наплечнику брони Крассуса.
— Хорошо сделано, Трибун, — подбодрил он.
— Итак, — сказала Китаи, улыбаясь. — Мы грузим всех на корабли и оставляем Ворд за спиной — вопить от разочарования. Это прекрасный план, алеранец.
— Если погода не изменится, — мрачно сказал Макс.
— Для этого есть Рыцари Воздуха, — спокойно возразил Крассус. — Это тяжелая работа, но мы ее сделаем. Мы вынуждены сделать ее.
Рога канимов протрубили с земляных валов, вибрируя в странных, лающих сигналах. Тави поднял руку, призывая к тишине, и посмотрел на Градаша.
Старый каним разобрался в сигналах рогов и доложил:
— Показался авангард главных сил регулярной армии Ларарла, Тавар.
Макс присвистнул:
— Образцовое, вороны дери, отступление, если они держались вместе всю дорогу от крепости.
Тави согласно кивнул.
— Это также означает, что Ворд отстал от них недалеко. Нужно торопиться, народ. Враг близко.
Он начал отдавать быстрые приказы, созвав пару курьеров, чтобы отправить их к правой части Легиона, когда волна пугающей догадки Китаи ударила его, как тычок в живот. Он запнулся на середине фразы и повернулся к ней.
— Алеранец, — позвала она, не отрываясь глядя на пролом в укреплениях, где были позиции Первого Алеренского.
Резко обернувшись, он увидел атаку на Первый Алеранский. Громадный каним в голубой броне, который мирно прошествовал половину их позиций, внезапно взвился в атаке.
В ярком лунном свете Тави увидел налетевших на удивленных легионеров шуранцев, действующих совершенно синхронно и с абсолютным безразличием к собственным жизням.
Он втянул в себя воздух и понял, что произошло.
— Взятые, — выпалил он. — Те шуранцы были взяты Вордом.
Он повернулся к остальным и сказал:
— Ворд — не близко. Он — уже здесь.
Ворд накатывал на укрепления вокруг Молвара большой, темной волной, и последние защитники Кании поднялись, чтобы встретить их единым, чудовищным ревом непокорности и ненависти.
Сигнал рогов канимов и алеранцев, воющий и пронзительный, разнесся над завораживающим, посеребренным пейзажем, и с запада хлынула огромная волна противника, светящегося и мерцающего хитина под огромным глазом зимней луны.
Тави осознавал, что произносит что-то, ведь приказания слетали с его губ быстрее, чем он мог за ними уследить, и все офицеры Легиона вокруг него, отсалютовав, разбежались, но, кажется, на самом деле он не понимал, что именно говорит.
Его мысли мелькали, стараясь охватить все возможные варианты следующих минут и часов, все предугадать, предпринять все доступные шаги.
Затем он вскочил на таурга позади Китаи и поскакал в сторону сражения.
Первый Алеранский уничтожил взятых Шуранцев ценой невосполнимых потерь — каждый взятый Вордом был невероятно силен, не обращал внимания на боль и воевал с безотчетной самоубийственной яростью.
