Было очевидно, что Верховного Лорда, принявшего вызов, сопровождают сингуляры.
Исана не была уверена, была бы она в восторге от того, что он, возможно, почувствовал достаточную угрозу, чтобы в них нуждаться.
Скорее всего, он привёл их в качестве свидетелей, чтобы подтвердить, что он не пытался причинить никакого вреда, придя поговорить с ней.
Или чтобы задержать Арариса, когда он будет выходить после причинения упомянутого вреда.
Рослый антилланский Верховный Лорд заполнил собой дверной проём, широкоплечий, красивый мужчина, который внешне, поняла Исана, гораздо больше напоминал Максимуса, чем своего законного сына, Крассуса.
Это многое объясняло в воспитании Максимуса.
Она встала и склонила голову с такими самообладанием и сдержанностью, какие только могла убедительно изобразить.
— Ваша Светлость.
Рокус заскрежетал зубами, когда отвечал ей поклоном, потом произнёс глухим и напряжённым голосом:
— Ваше высочество.
— Вы пришли с целью признать свою неправоту и готовность вместе со своими легионами выдвинуться на юг, сэр?
— Нет.
Она приподняла бровь.
— Тогда же что привело вас сюда? Прямо говоря, вы должны были отправить своего секунданта переговорить с моим.
— Я уже поговорил с вашим секундантом, — парировал Рокус, — и я не посылаю других делать то, что является моей обязанностью.
— А, — сказала Исана, — я не отправляла к вам Арию, сэр. Если она разговаривала с вами, она сделала это по своему желанию.
Она на секунду задумалась, затем добавила:
— Это характерно для нее, как мне кажется.
Губы Рокуса искривились в ухмылке, в которой было больше горечи, чем радости и он покачал головой:
— Она не могла не поговорить с нами обоими, не так ли?
— Что-то наподобие этого, — согласилась Исана.
— Я пришел дать вам шанс уехать, сказал Антиллус твердым тоном, его слова были подчеркнуто нейтральны.
— Забирайте Рари и Леди Арию и покиньте мои земли. Мы не упомянем о вашем вызове. Никому.
Исана секунду обдумывала это предложение. Это был существенный жест.
Многие люди из южных областей Империи часто глумились над склонностью более консервативной части энергично защищать такие понятия, как чувство личной доблести, но факт в том, что на раздираемом войной севере, они были жизненно необходимым качеством.
Без личной отваги перед лицом противника — и что еще более важно, веры его легионеров в эту храбрость — Антиллус Рокус столкнулся бы с массой проблем, которых иначе можно было избежать.
На поле боя мужчины не могли позволить себе проявления малодушия, их храбрость сама по себе была оружием, столь же смертоносным для врага, как мечи и стрелы.
Давая Исане шанс просто уехать, Рокус рисковал выказать перед своими людьми несерьезное отношение к принятому вызову — особенно после столкновения их магии перед стенами ранее тем днем.
Несомненно, если Исана спокойно уедет, и никто больше ничего не скажет об этом, ущерб будет минимизирован, но тогда обязательно пойдут слухи.
Она предположила, что, с точки зрения Рокуса, это имело смысл. Человек просто не мог признать, что угроза, стоящая перед Империей, была больше той, на сражении с которой он положил всю жизнь — и жизни кто знает скольких еще своих легионеров.
— Мне жаль, — спокойно сказала она. — Я не могу этого сделать.
— Вы сильны, — он говорил тем же отстраненным бесстрастным тоном. — Отдаю вам должное. Но вы не сильнее меня.
Он в упор посмотрел на нее.
— Если вы пойдете до конца, я убью вас. Не сомневайтесь.
Исана указала на стол.
— Вы видели донесения. Вам известна угроза.
Его черты лица неуловимо изменились, став тверже.
— Всю свою жизнь я сражаюсь на войне, о которой никто на юге не беспокоится. Погребенные, о которых там никто не скорбит. Не видит опустошенные стедгольды. Я знаю, через что они проходят, Ваше высочество. Я видел это не раз, с моими собственными людьми.
— Тогда это должно заставить вас больше стремиться остановить это, а не меньше.
В его глазах внезапно вспыхнул гнев.
— Если я сниму мои Легионы со Стены, ледовики убьют тысячи гольдеров, которые не смогут себя защитить. Это настолько просто. Не важно, что будет с остальной частью Алеры, если ледовики решат оттеснить нас на юг и растереть в труху меж двух врагов.
