Папа как раз в это время встал и продолжал говорить, начиная не спеша расхаживать по комнате. Говорил он тоже не торопясь, спокойно, почти ласково:
– Вот поэтому, гроссмейстер, я и не хочу, чтобы подумали, будто затеял всё это наш Святой престол. Это вы, рыцари Тевтонского ордена, и благородные шведские рыцари под предводительством отважного ярла Биргера, должны объединиться и предпринять поход против язычников. Обширные и богатые земли на востоке населяют карелы, вожаны, ижоряне, финны. И особенно большие пространства занимают русские.
– Русские? – с некоторым недоумением переспросил фон Зальц. – Но они не язычники.
– Ты тоже так думаешь, сын мой? – чуть улыбаясь, спросил папа. – Да, некоторым кажется, что если люди молятся Иисусу Христу и ходят в христианские храмы, то они уже христиане. Но это не совсем так. А если вдуматься, то совершенно не так. В их традициях и обычаях так много варварского, языческого, что вряд ли христианская вера для них – главное. В диких краях, куда приходят наши проповедники, нередко можно встретить дикарей, которые по утрам ходят в наши храмы, а потом идут в свои капища и приносят жертвы идолам… Среди русских тоже осталось немало откровенных язычников, но ещё опаснее те, кто исповедует греческую веру.
– Не совсем понимаю, – признался гроссмейстер. – Если мы завоюем их земли, мы научим их верить, как надо. Вот и всё.
Эрих напряжённо слушал, но, понимая, что его не должны заметить, чуть отступил от оконца.
Между тем папа ответил гроссмейстеру:
– Язычников достаточно легко обратить в нашу веру. Правда, не всех. Упрямые финны креститься не желают. Поэтому я издаю буллу, в которой благословляю немецких рыцарей выступить против них. Но победить их будет не так уж сложно. А вот русские… Они действительно считают себя хорошими христианами. А нас – плохими. И не станут принимать католической веры. Значит, нам не покорить их земли, не присоединить к нашим, иначе как разбив их князей и захватив власть в их многочисленных городах. Которые они, кстати, хорошо строят и надёжно укрепляют. Нам нужны такие города и такие крепости.
– То есть дело не в их неправильной вере, а в том, что нам из-за их веры не достанется их большая и богатая земля? Так, ваше святейшество? – в свою очередь улыбнувшись, спросил фон Зальц. – Что же, я с этим, пожалуй, согласен. Я согласен и с тем, что прочим нашим рыцарям нужно рассказывать о планах Святого престола.
– Да, да! – подхватил папа. – Потому что рыцари должны быть уверены, что это они идут в бой ради Святой Церкви, а не она их посылает. Это будет ваше решение. Ваше и ярла Биргера. С двух сторон вы окружите владения русских князей: шведы должны будут на своих кораблях войти в реку Неву и потом посуху добраться до Новгорода, чтобы его захватить. А вы пойдёте на Псков. Ещё одна причина, которую вы назовёте своим рыцарям: всю Гардарику скоро завоюют татары и дальше двинутся на нас. Русские князья вечно в ссоре между собой, они не смогут объединиться и дать отпор ордам кочевников. Мы же, если у нас будут такие могучие крепости, не пустим татар в Европу.
– Вы в это верите? – глядя в глаза понтифику, спросил гроссмейстер.
Папа подошёл к его креслу и ласково наклонился к нему:
– Важно, чтобы поверили ваши рыцари, чтобы искренне были убеждены в своей исторической миссии. Мало кому захочется пойти в бой на отважного и искусного врага ради одного богатства и славы. А вот служение Отечеству – дело другое!
– Хорошо, – после краткого раздумья согласился фон Зальц. – Но я хотел бы всё же иметь подтверждения того, что это… предприятие будет благословлено вами, ваше святейшество!
Григорий Девятый вновь улыбнулся:
– Мы с вами сейчас заключим секретный договор. Он уже составлен.
– А Биргер? – уточнил фон Зальц.
Его святейшество сморщился:
– Нет. Я хорошо знаю ярла. Он не удержится и будет всюду и везде говорить, что это я послал его против русских. Ничего дурного в этом нет, но мы с вами говорили: это не лучшее решение. Так что с Биргером договоритесь вы. Я знаю, вы умеете влиять на людей и склонять их на свою сторону. Вы объявите крестовый поход на земли язычников и будете обращать их в нашу веру, а тех, кто обращения не пожелает – карать. Сурово карать, гроссмейстер.
