Александр подошёл ближе, и Батый указал ему на лежащие перед ложем подушки:
– Садись, князь. Если ты с твоим ростом будешь стоять и разговаривать со мной, то даже после самого короткого разговора у меня, вдобавок к неподвижным ногам, перестанет двигаться ещё и шея.
Александр, улыбнувшись ещё шире, уселся на подушки.
– Я пришёл пожелать тебе здравия, великий хан!
– Спасибо. Здравия я, наверное, уже не дождусь. По крайней мере, так говорят мои лекари.
Князь нахмурился:
– Я слышал, что твоя болезнь серьёзна. Но, что бы ни говорили лекари, Божья воля сильнее любой болезни. Господь способен исцелить то, что не в силах вылечить лекарства.
– Я знаю, что ваш Бог очень силён, Искендер! – тихо ответил хан. – Я убедился в этом. Но это – ваш Бог. Мне Он не поможет.
– Мы только что говорили об этом с Сартаком, – воскликнул князь. – Бог – Отец всем нам, кто бы и во что бы ни верил. И помочь Он волен тому, кому хочет помочь, если человек этот достоин помощи Божией и если Бог ещё не счёл его дней на земле. Я молился за тебя в нашей часовне. И стану за тебя молиться впредь, хан!
– О-о-о, спасибо! – в голосе Батыя прозвучало удивление. Оно отразилось и на похудевшем, осунувшемся лице великого хана. – А разве вам, христианам, можно молиться за нехристиан?
– Молиться нам не только можно, но и должно за всех людей. Более всего за своих врагов. Только мало кто это может…
Батый взял со столика чашку, отхлебнул воды.
– Не предлагаю тебе выпить, князь: воду привезли утром, и она уже не холодная. Скажи, мой сын тебе понравился? Будет он достойным правителем?
При этом он бросил лукавый взгляд на Сартака.
Александр искренне рассмеялся:
– Мне понравился хан Сартак. Думаю, он будет достоин тебя. Только ему придётся бороться со страстностью своей натуры. Мне до сих пор приходится…
Батый едва заметно нахмурил брови:
– Опять? – Он бросил взгляд на недоумевающего Сартака. – Неужели Сартак был с тобой груб? Кричал? Да, он страстен и не всегда понимает, с кем возможно быть таким, а с кем нельзя…
– Нет, нет! – живо вступился Александр. – Хан Сартак ни разу не проявил резкости или неучтивости. Я увидел его страстность, когда он сразу же предложил мне состязание: кто лучше стреляет, быстрее скачет на коне, лучше берёт препятствия.
– Вот оно что! – Батый заметно оживился. – Ну и как?
Александр молчал, зато Сартак охотно ответил:
– Отец, Искендера не называли бы величайшим воином на земле, если бы он не был первым всегда и везде. Но я горжусь тем, что уступил ему совсем немного!
Батый засмеялся:
– Если так, то я тоже этим горжусь. Хорошо. Искендер, могу я надеяться, что, когда покину эту землю и уйду в страну теней, ты будешь поддерживать моего сына?
Его голос и его взгляд были теперь очень серьёзны. Князь ответил, не задумываясь:
– Я буду поддерживать его, хан, если это не будет во вред моей земле и моей вере.
Прежде чем Батый вновь заговорил, Сартак произнёс:
– Я не стану больше притеснять твоих владений, князь. А веру у нас притеснять запрещено.
Александр видел, что Батый устал, и вновь склонился перед ним:
– Я пойду, великий хан. Тебе нужен отдых.
– Постой! – Батый неожиданно взял его за руку. – Я очень хотел бы… Послушай: будь братом моему сыну! Тогда я буду за него спокоен.
Александр не скрывал удивления, однако, справившись с ним, ответил:
– Великий хан, мне радостно слышать это от тебя. Мне действительно по душе твой сын. Но братом я могу стать только православному христианину. Если Сартак примет православное крещение, я с радостью совершу с ним обряд побратимства!
– Что скажешь, сын? – Батый в упор смотрел на хана Сартака.
Тот неожиданно вспыхнул от радости:
– Отец! Я хотел просить тебя, но ты сам… Я недавно видел, как Искендер совершал свой молебен. И почувствовал вдруг необычайную силу. Не знаю, откуда она исходила, но она была там! Я чувствую, как велик и несокрушим Бог, Который такой силой повелевает. И всё это прекрасно! Отец, если ты не будешь против, то я очень хочу принять эту веру!
Александр подошёл и соединил с ним руки, не скрывая огромной радости.
Батый тоже радостно улыбнулся:
– Тогда пускай так и будет!
