Беглярибек подвёл князя Александра к началу дорожки и указал на неё:
– Иди! Ты должен пройти через огни очищения, чтобы быть достойным войти и увидеть великого хана. У входа поклонишься душам наших предков – вот они стоят. – Он указал на кукол. – И поклонишься на юг, поприветствуешь тень великого Чингисхана. Когда же войдёшь в шатёр, падай на колени перед ханом и кланяйся ему четыре раза. Ступай! Не заставляй хана ждать!
Но Александр стоял неподвижно.
– Иди! – настаивал беглярибек.
Князь не двигался.
Собравшаяся кругом толпа татар, до того говоривших о чём-то между собой, умолкла и во все глаза смотрела на Александра.
Князь осенил себя крестным знамением:
– Пресвятая Троица, помилуй нас! Господи, очисти грехи наша! Владыко, прости беззакония наша! Святый, посети и исцели немощи наша, имени Твоего ради!
Сотворив молитву, Александр обернулся к стоящим позади беглярибеку и другим татарам и произнёс:
– Не подобает мне, христианину, кланяться твари. Я верую только в Бога и поклоняюсь Святой Троице: Отцу, Сыну и Святому Духу, сотворившим небо и землю, и море, и всё, в них сущее. Передайте хану, что я чту его и готов предстать перед ним со смирением и послушанием, но против веры своей я не пойду!
Татары смущённо перешёптывались. Потом беглярибек проворно направился к шатру и вошёл в него через боковой вход.
Прошло не так много времени, в течение которого князь Александр стоял и смотрел на вход в шатёр, одними губами твердя всю ту же молитву ко Пресвятой Троице.
Беглярибек появился вновь и, поклонившись, проговорил:
– Искендер! Хан тебя примет. Ступай за мной!
И вновь пошёл в шатёр тем же боковым ходом, минуя дорожку и онгонов.
Ни слова не говоря, князь последовал за ним.
Внутри шатёр хана Батыя был обычным походным жилищем богатого татарина. Ковры, оружие, богатая утварь. И сам хан – типичный татарин, с раскосым, скуластым лицом, в очень дорогом халате. Он сидел в глубоком кресле, перед которым был водружён инкрустированный столик с кувшином и чашей. На ковре, у ног хана устроилась, подобрав ноги, женщина лет двадцати, по облику – персиянка или черкешенка, одетая красиво и изысканно. Длинные чёрные косы спускались по её груди до полу.
Александр на мгновение остановился возле входа, потом сделал несколько шагов к ханскому возвышению и опустился на колени. Затем поклонился четыре раза и, подняв голову, сказал:
– Царь, тебе я поклонюсь, потому что Бог почтил тебя царством, а твари не стану кланяться, но я поклоняюся единому Богу, Ему же служу и чту Его.
Раскосое лицо Батыя расплылось в улыбке:
– А правду сказали мне, что нет равного этому князю! Ты стоишь всего, что о тебе говорят, Искендер, и даже большего!
Потом хан перевёл взгляд на красавицу:
– Что, Фариде, нравится тебе этот князь?
Девушка приложила руки к груди:
– Великий хан! А ты уверен, что он – князь? Он больше похож на древнее божество!
– О! – Батый улыбнулся ещё шире. – А тебе, князь, нравится моя жена?
– Чужие жёны мне не нравятся, великий хан! – Александр тоже заставил себя улыбнуться. – Но мне рассказывали, что в твоём гареме нет просто женщин: только звёзды… Для них мы тоже привезли много богатых подарков.
– Да, я видел твои дары. Они и вправду богаты. И ты мне нравишься. Я люблю смелых людей. Но надо быстрее отправить тебя отсюда, не то я рискую недосчитаться половины моего гарема!
Теперь уже Александр нахмурился:
– Великий хан! Я сказал, что…
– Я слышал. Но нравятся тебе чужие жёны или нет, неважно. Им нравишься ты!
И смеясь, хан наполнил кубок и протянул гостю:
– Освежись хорошим вином. Твой Бог велик, я вижу, и ты достоин своего Бога, Искендер!
Вскоре после этого разговора Александр вошёл в свой шатёр и почти упал на толстый персидский ковёр.
– Я уже боялся, что ты не вернёшься! – бросился к брату князь Андрей. – Я же знал, что ты не пойдёшь между огнями и не станешь кланяться куклам!
– И я не стал! – с наслаждением раскидываясь на ковре, кивнул Александр. – Признавайся, Андрейко: ты надеялся, что хан меня убьёт и великим князем новгородским станешь ты… А?
– Устыдись, брате! – искренне возмутился князь Андрей. – Я не знал уже, что думать, как молиться… А ты…
