Когда король увидел, что стража не спешит на зов, он при помощи волшебного зрения взглянул сквозь серебряные стены дворца и непроницаемую чащу на лес, в котором еще чувствовалась тревога, на путаницу все еще глухо шумевших после появления Алверика стволов и ветвей и увидел своих четырех рыцарей, которые лежали, зарубленные, на земле, и густая эльфийская кровь остывала на их иссеченных доспехах. При виде этой картины король сразу вспомнил о своей предначальной магии, посредством которой создавал старшего из рыцарей — о первой руне, явившейся ему в приливе вдохновения еще до того, как он победил Время. И, выйдя из дворца через великолепные, сверкающие врата и приблизившись к павшему стражнику, король сразу понял, что деревья в лесу все еще не спокойны.
— Здесь поработала магия, — сказал себе король эльфов.
И хотя у него оставалось всего три могущественные руны, каждой из которых можно было воспользоваться только раз (и одна из них уже легла на пергамент, чтобы вернуть домой дочь короля эльфов), он прочел над телом старшего рыцаря, созданного его магией давным-давно, второе из трех своих могущественных заклинаний. И в тишине, наступившей сразу после того как были произнесены последние слова руны, края пробоин на серебристо-лунной броне с лязгом сомкнулись, темная, густая кровь исчезла, и оживший рыцарь поднялся на ноги. А у короля эльфов осталась только одна руна, которая была сильнее, чем любая известная нам магия.
Остальные же трое стражников так и остались лежать мертвыми, и поскольку ни один из них не обладал душой, заключенная в их телах магия тотчас вернулась к своему господину.
А затем король вернулся во дворец, послав своего единственного рыцаря за троллем.
Тролли — существа с коричневой кожей и ростом всего в два или три фута — являются трибой гномов, заселившей Страну Эльфов. Несколько семейств их обитало совсем недалеко от дворца, и уже очень скоро в тронном зале, о котором можно рассказать только в песне, послышались торопливые шлепки босых ног, и тролль, вприпрыжку подбежав к трону, остановился перед королем эльфов. И король вручил ему пергамент с начертанной на нем руной, сказав:
— Торопись, скачи за пределы нашей страны, пока не окажешься в полях, которых никто здесь не знает. Найди там Лиразель, ушедшую от нас к людям, и вручи ей эту руну; стоит принцессе прочесть ее, как все решится само собой.
И тролль стремглав бросился исполнять поручение.
Очень скоро — где бегом, где длинными прыжками — он достиг сумеречной границы и исчез за ней; и начиная с этого момента в Стране Эльфов ничто больше не шевелилось, и даже король восседал на прекрасном троне, о котором можно рассказать только в песне, недвижим, молчалив и печален.
Достигнув сумеречной границы Страны Эльфов, тролль, не мешкая, растворился в ней, однако с нашей стороны — в полях, которые мы знаем — он появился с большой оглядкой, ибо опасался собак. Бесшумно выскользнув из плотной массы сумерек, он так осторожно ступил на нашу траву, что ничей даже самый внимательный глаз не смог бы его заметить, не будь он заранее устремлен на это место. Здесь тролль на несколько мгновений замер, но, посмотрев налево и направо и не увидев никаких врагов, он уже без опаски выбрался из сумеречного барьера. Никогда прежде ему не случалось бывать в наших полях, однако тролль отлично знал, что ему следует остерегаться собак, ибо среди всех, кто уступает человеку в росте, страх перед ними столь глубок и всеобщ, что он, похоже, сумел распространиться далеко за известные нам границы и проник даже в Страну Эльфов.
А в знакомых нам полях стоял май. Перед троллем раскинулся заросший лютиками луг, — целый мир, в котором желтые цветы мешались с красновато-зелеными побегами молодой травы, — и, увидев столько сияющих чашечек, он поразился богатству и красоте Земли. Но вскоре тролль уже мчался напрямик через поля и пастбища, отчего его ступни и голени сплошь покрылись желтой пыльцой.
Не успел тролль удалиться от границ Страны Эльфов и на несколько прыжков, как наткнулся на зайца, дремавшего в уютном гнезде из травы, в котором он намеревался оставаться до тех пор, пока у него не появятся какие-нибудь неотложные дела, требующие немедленной заботы. Увидев тролля, заяц даже не пошевелился, и в глазах его не появилось никакого нового выражения; он все так же лежал и думал.
