Повздыхав, матросы под скрип кабестана подняли якорь, впрягли быков и двинулись дальше, на неизменной скорости в один узел, которую не удавалось увеличить никакою силой. Может показаться странным, что во время отдыха быков они при свернутых парусах (стоял мертвый штиль) все равно бросали якорь. Но привычку одолеть трудно, она держится и тогда, когда от нее нет никакой пользы. Прикиньте лучше, сколько у нас самих сохраняется таких бесполезных привычек: взять хотя бы отвороты на сапогах, чтобы удобнее было их подтягивать, хотя сапоги теперь не больно-то подтянешь; или банты на туфлях, которые ни завязать, ни развязать невозможно. Так им спокойнее, утверждали матросы, и точка.
Шард взял курс на юго-запад; в тот день они прошли десять морских миль, на следующий — семь или восемь, и Шард лег в дрейф. Он решил сделать остановку; на борту имелся большой запас корма для быков, а для матросов — одна-две свиньи, множество домашней птицы, несколько мешков галет и девяносто восемь быков (двух уже съели), а до воды было всего двадцать миль. Здесь, объявил команде Шард, они поживут какое-то время, пока не забудутся их прошлые похождения; а там кто-нибудь что-нибудь диковинное изобретет, или еще какая новость отвлечет людей, и они забудут про Шарда с его матросами и про корабли, которые те потопили; Шард упустил из виду, что некоторым людям неплохо платят только за то, что они все помнят.
На полпути между этой стоянкой и оазисом Шард устроил небольшой склад: закопал в песке бочонки с водой. Как только один бочонок освобождался, Шард отряжал человек шесть катить его по очереди к складу. Матросы проделывали это ночью, днем хоронились в песках, а следующей ночью выходили к оазису, наполняли бочонок и катили обратно. Таким образом, в десяти милях от стоянки у них вскоре набрался такой запас воды, какого не видали натерпевшиеся самых отчаянных мук жажды жители Африки, и Шард мог в любое время пополнять свои баки с питьевой водой. Он разрешил матросам петь песни и даже разводить костерки, только небольшие. Ром у них еще оставался, и по ночам веселье шло вовсю. Иногда подходили газели и с любопытством смотрели на людей, несколько раз прошествовал по песку лев, и, слыша его рык, они особенно остро ощущали свою безопасность на борту корабля. А вокруг простиралась бескрайняя равнина Сахары.
— Эта пустыня понадежнее любой английской тюрьмы, — заметил капитан Шард.
По-прежнему стоял мертвый штиль, и даже ночами ни дуновения, ни шороха не слышалось в песках; когда ром весь вышел и снова запахло смутой, Шард напомнил матросам, как мало толку было от рому — быки отказывались даже глядеть на него, а у них ведь тогда ничего другого не осталось.
Изо дня в день моряки пели песни, порою и плясали, а ночами, выставив одного часового, разводили между барханами костерок и рассказывали друг другу морские истории. После трудных вахт, после ночей, проведенных возле пушек, после напряжения глаз и нервов это был для них настоящий отдых; и все сошлись на том, что, хотя рому очень не хватает, но самое лучшее место для их корабля — это суша.
И там, на двадцати трех градусах северной широты и четырех градусах восточной долготы, в первый и последний раз, как я уже говорил, прозвучал залп бортовых орудий. Вот как это произошло.
Они пробыли в том месте несколько недель, съели, наверное, десять или двенадцать быков, и за это время ни разу не подул ветер и не появилось поблизости ни единого человека. Как-то раз перед рассветом, когда дважды пробили склянки и матросы сидели за завтраком, марсовый наблюдатель крикнул, что по левому борту появилась конница. Шард, заблаговременно окруживший корабль заостренными кольями, велел всем немедленно подняться на борт; молодой сигнальщик, гордый тем, что освоил сигналы сухопутных войск, протрубил «Готовсь к кавалерийской атаке!»; Шард послал нескольких вооруженных пиками человек к нижним орудийным портам, еще двоих с мушкетами наверх, в остальных орудиях велел заменить ядрами картечь, которой на всякий случай были заряжены пушки, приказал всем очистить палубы, поднять трапы, и когда всадники приблизились на пушечный выстрел, все уже было готово. Быки находились под ярмом постоянно, чтобы в любую минуту Шард мог изменить курс корабля.
