При передвижении на быках погоня становилась неизбежной. Поэтому Шард отменил свой прежний приказ заметать оставляемый кораблем след, и теперь «Лихая забава» ползла дальше вглубь Сахары, уповая на свои пушки.
Деревушка была маленькая, и жалкая кучка людей, замеченная наутро позади корабля, рассеялась после первого же выстрела из кормового орудия. Сначала Шард велел вдеть быкам грубые железные удила, причем очень крепкие, — то был еще один его промах.
— Потому что если они вдруг побегут в сторону, — объяснял он, — это для нас — все равно что идти навстречу шторму, так что и не знаешь, где тогда очутишься.
Но через день-два он убедился, что толку от удил мало, и, будучи человеком практичным, без промедления исправил ошибку.
Теперь члены команды целыми днями распевали разудалые песни под мандолины и кларнеты, то и дело выкрикивая здравицы капитану Шарду. Веселились все, кроме капитана, на лице которого застыли уныние и растерянность; он один понимал, что о жителях той деревни они еще услышат; к тому же быки ежедневно выпивали огромное количество воды, и Шард опасался, что ему не удастся пополнить ее запасы, а это опасение не из приятных, особенно если ваш корабль застрял посреди пустыни при полном безветрии. Уже больше недели они продвигались таким способом, делая по десять миль в день; пение и звуки музыки действовали капитану на нервы, но он не смел сказать своим спутникам, какая им грозит беда. И наконец настал день, когда быки выпили остатки воды. О чем и доложил Шарду помощник капитана Смердрак.
— Дайте им рому, — процедил Шард. — Что годится мне, сгодится и им, — добавил он, проклиная быков, которых приходится поить ромом.
— Есть, сэр! — сказал молодой помощник капитана.
Не следует судить о Шарде по приказам, которые он отдавал в тот день, ибо почти две недели он ждал прихода медленно, но неуклонно надвигающейся гибели; жесткая корабельная субординация отрезала его от спутников, ему не с кем было поделиться страхом, не с кем обсудить его; тем временем нужно было вести корабль вперед, а это и на воде дело не легкое. Вот что лишало покоя сей здравый ум, поставивший некогда в тупик пять флотилий одновременно. Вот почему Шард, чертыхаясь, приказал поить быков ромом, и Смердрак, ответив «Есть, сэр», пошел вниз.
Перед закатом Шард стоял на юте, размышляя о смерти; он умрет не от жажды, думал он, сначала разразится бунт. Быки в последний раз отказались пить ром, и матросы стали с явной угрозой поглядывать на капитана Шарда; они не ворчали, но смотрели на него искоса, словно всех их одолевала одна и та же мысль, которой не требовалось слов. Стая гусей удлиненным клином летела по вечернему небу, птицы изогнули шеи и где-то на горизонте круто свернули вниз. Капитан Шард бросился в штурманскую рубку; а вскоре у ее двери собрались матросы; впереди стоял Старина Фрэнк и смущенно мял в руках шапку.
— В чем дело? — невозмутимо спросил Шард.
И Старина Фрэнк произнес то, ради чего собрались возле рубки моряки:
— Хотим знать, что ты думаешь делать.
Остальные угрюмо закивали головами.
— Думаю раздобыть воды для быков, — ответил капитан Шарл, — раз уж эти свиньи не желают пить ром, но для этого им, ленивым тварям, придется поработать. Поднять якорь!
При слове «вода» на лицах у матросов появилось выражение, какое бывает у скитальца, когда он вдруг вспомнит о доме.
— Вода! — воскликнули они.
— Отчего бы и нет? — заметил капитан Шард.
И никто из команды даже не заподозрил, что если бы не гуси, которые, изогнув шеи, внезапно устремились вниз, не найти бы им воды ни в ту ночь, ни потом, и Сахара поглотила бы их, как уже поглотила многих и поглотит еще без счета. Всю ту ночь они шли новым курсом; на рассвете добрались до оазиса, и быки напились вволю.
И там, на поросшем зеленью клочке суши величиною с акр или около того, где возле колодца из века в век растут пальмы, а вокруг простирается ненасытная пустыня, они решили остаться; ибо тот, кто пробыл какое-то время без воды в одной из африканских пустынь, испытывает к этой нехитрой жидкости такое почтение, какое ты, читатель, едва ли можешь себе представить. Каждый матрос выбрал себе место, чтобы построить хижину, обосноваться, возможно — жениться, и даже забыть о море; но когда все баки и бочки были заполнены водою, капитан Шард властно распорядился поднять якорь. Этот приказ вызвал немалое недовольство, даже ворчание матросов, однако если человек дважды спас товарищей от смерти только благодаря своей необычайной сметливости, они начинают его приказы уважать, и уважение это всякими пустяками не поколебать. Не забудем, что дважды — когда ветер стих и потом, когда кончился запас воды, все были в полной растерянности; в последнем случае Шард и сам растерялся, но остальные-то об этом не подозревали! Сейчас Шард решил, что ему представился подходящий случай укрепить свой авторитет среди матросов непутевого корабля, и раскрыл им план действий, который обыкновенно держал при себе. Этот оазис, начал он, наверняка является портом назначения для всех путешественников на сотни миль вокруг; вы же знаете, сколько людей норовит собраться в любом месте земного шара, если только там можно получить хоть капельку виски! А здесь вода — еще большая редкость, чем виски в приличных странах, и даже — такова уж особенность арабов — ценится куда дороже. И еще одно обстоятельство растолковал им Шард: арабы необычайно любопытны, и, раз натолкнувшись в пустыне на корабль, они, скорее всего, станут о нем всем рассказывать; а поскольку люди вообще склонны злословить и искажать факты, они на за что не истолкуют разногласия, возникшие у «Лихой забавы» с английской и испанской флотилиями, в правильном свете, а просто сразу примут сторону сильного против слабого.
