Однако, как только солнце село, оживленный разговор затих сам собой, ибо ощущаемое всеми предчувствие страшного переросло в уверенность, и первыми почувствовали это От и Трел, которые лучше других умели понимать не облеченные в слова тайны лесов. А за ними и остальные ощутили, как к Эрлу что-то приближается, но никто не мог сказать — что. И старейшины долго сидели в темноте и молчали, предаваясь тревожным раздумьям и догадкам.
Лурулу первым увидел это. Весь день он грезил о зеленоватых водорослях, что растут на дне похожих на чаши эльфийских прудов, и, чувствуя огромную усталость от всего земного, поднялся на самую высокую башню замка. Там он уселся на зубец стены и обратил тоскующий взор на восток, где был его дом. И вот, глядя вдаль через знакомые нам поля, он увидел яркую сияющую линию, которая быстро приближалась к Эрлу, а прислушавшись, уловил негромкий, чуть слышно разносящийся над пашней гул множества голосов, напевавших древние песни, ибо сверкающая линия вела за собой в наступление самые разные воспоминания: старинную музыку и забытые голоса, сметенные с Земли безжалостным временем и теперь возвращающиеся назад, в поля наших дедов и прадедов. И эта удивительная черта горела ярче, чем Вечерняя звезда, и в глубине ее переливались и вспыхивали краски, одни из которых встречались и на Земле, а другие напоминали неземную радугу, и Лурулу, глядевший на нее во все глаза, сразу признал в этой сверкающей, движущейся черте границу Страны Эльфов. Увидев свой родной дом так близко, тролль сразу оживился и почувствовал, как к нему возвращается привычная беззаботность; и, сидя на высокой башне замка, Лурулу разразился смехом, который понесся над крышами селения подобно веселому щебету птиц, занятых постройкой гнезда. Этот звук заставил приободриться всех стосковавшихся по дому троллей на голубятнях и чердаках, хотя никто из них еще не знал, чему так радуется Лурулу.
А Орион в своей башне услышал рев эльфийских рогов, трубящих удивительно близко и громко, и было в их голосах столько триумфа, столько торжества и вместе с тем — столько задумчивой нежности и затаенной тоски, что он наконец-то догадался, о чем они поют. И эти звонкие трубы действительно возвещали о возвращении матери Ориона — принцессы эльфийского королевского дома.
И давно знала об этом предупрежденная магией Жирондерель на своем холме, и, глядя вниз на поля, утопающие в вечерней мгле, она видела сверкающую линию, в которой звездный свет был сплавлен с мерцанием сумерек давно ушедших летних вечеров, и все это стремительно неслось к долине Эрл. Магический барьер без усилий скользил по земным пастбищам, и, провожая его взглядом, колдунья чуть было не удивилась, хотя ее мудрость давно подсказывала, что когда-то это непременно должно случиться. С высоты холма, Жирондерели были хорошо видны и затаившие дыхание поля, все еще полные привычных нам земных вещей, и встающая позади этой многоцветной границы густая зелень эльфийской листвы, где в ветвях пестрели волшебные цветы и мелькали самые сказочные эльфийские существа и твари, которых на Земле не знали ни горячечный бред, ни самое необузданное воображение. А впереди, ведя за собой все чудеса зачарованной страны, шла сама принцесса Лиразель — бывшая госпожа Эрла, возвращавшаяся домой после долгого отсутствия, и с ее слегка разведенных в стороны рук низливались на всё волшебные сумерки.
И при виде этого удивительного зрелища, при виде чудес, что маршировали через наши поля (а может быть, виноваты в этом были вернувшиеся вместе с сумерками воспоминания прошлого или древние песни, что чуть слышно звучали в мягкой полутьме), Жирондерель затрепетала всем своим существом, и ею вдруг овладела такая странная, не испытанная прежде радость, что она заплакала, если, конечно, ведьмы умеют плакать.
А вскоре и жители Эрла заметили из своих окон эту сверкающую линию, которая ничем не напоминала обычные земные сумерки, и с тревогой смотрели, как она подмигивает им своим звездным светом, подступая все ближе и ближе. Движение волшебной границы казалось совсем медленным, словно ей нелегко было ползти по неровной поверхности нашей Земли, хотя по просторам Страны Эльфов, где безраздельно властвовал король, она, наверное, неслась быстрее кометы. Но не успели люди удивиться толком, как очутились в окружении странно знакомых вещей и чувств, ибо первыми достигли Эрла воспоминания прошлого, спешившие перед серебряной чертой подобно ветру, летящему впереди грозового фронта. Едва достигнув селения, эти воспоминания коснулись сердец и домов людей, наполнили их, и — смотрите! — вот уже жители Эрла оказались среди вещей давно потерянных или забытых. А граница неземного света приблизилась еще немного, и тогда стал слышен сопровождавший ее звук, похожий на шорох дождя по листьям, — то были вновь зазвучавшие вздохи, исторгшиеся когда-то из молодой груди, и вновь повторенные любовные клятвы.
