Так летели дни, и одно время года сменялось другим, но вперед и вперед шел одинокий маленький отряд, состоящий из потерявшего жену лорда, одного лунатика, одного безумца и старой серой палатки на старом кривом шесте. Им были знакомы все звезды и понятны все ветра, их мочили дожди, окружали сыростью туманы, сёк град, и только приветливые желтые окна, что горели в ночи, обещая приют и тепло, были близки путешественникам — ведь именно с ними они прощались перед очередным переходом, ибо нетерпеливые сны Алверика будили его в самый ранний и холодный предрассветный час. Но как бы рано ни просыпался Алверик, Нив, не медля ни минуты, тоже вскакивал с земли и принимался распоряжаться и покрикивать, так что еще до того, как сонные дома оживали первыми признаками утра, отряд уходил, спеша продолжить свой безумный поход. И каждое утро Нив неизменно предсказывал, что уж сегодня они точно найдут Страну Эльфов, — и так проходил день за днем, год за годом.
Давно оставил отряд Тил, предрекавший им удачу в своих зажигательных песнях. Его воодушевление согревало Алверика в самые холодные зимние ночи и поддерживало на самых трудных и каменистых маршрутах, но однажды у вечернего костра Тил, который назавтра должен был вновь вести их за собой, вдруг запел о локонах какой-то девушки, и прошло совсем немного времени, прежде чем как-то в сумерках, напоенных благоуханием цветущего боярышника и песнями черных дроздов, он решительно повернул в сторону человеческого жилья и вскоре женился на юной фермерской дочке; с той поры Тил больше никогда ни в каких походах не участвовал.
Лошади их давно околели, и Нив с Зендом, завязав все имущество экспедиции в узел, несли его на шесте. Алверик уже и сам не помнил, сколько лет странствует, когда одним осенним утром он неожиданно оставил лагерь и, не сказав своим спутникам ни слова, направился в поля, где жили люди. И глядя ему вслед, Нив и Зенд недоуменно переглянулись, ибо каким-то образом их скособоченные мозги разгадали намерения предводителя быстрее, чем догадался бы о них нормальный человек. Вот только зачем понадобилось Алверику спрашивать дорогу у кого-то другого? Разве для того, чтобы знать, куда идти, ему мало пророчеств Нива и откровений Зенда, которому по секрету поведала истину полная луна?
Но когда Алверик дошел до жилищ людей, из всех, кого он расспрашивал, мало кто соглашался говорить с ним о землях, лежащих к востоку; стоило ему упомянуть о каменистых пустынях, где его отряд скитался все эти годы, как его сразу переставали слушать, словно он признавался, будто ставил свою палатку на равнинах слоистых облаков, которые, пылая яркими красками, плывут перед закатом над самой землей. А те немногие, кто все же отвечал Алверику, твердили одно: только волшебники могут ответить на его вопросы.
И, узнав эту важную истину, Алверик повернулся спиной к полям и живым изгородям и зашагал назад, к своей старой серой палатке, разбитой в землях, о которых никто даже не думал, а возле палатки молча сидели Нив и Зенд и неодобрительно его разглядывали, ибо им было ясно, что Алверик больше не верит ни в истинность безумия, ни в то, что говорит луна. И, когда на следующий день они по обыкновению рано снялись с места, Нив пошел вперед без единого слова.
И после этого отряд пропутешествовал всего несколько недель, когда однажды утром на краю обработанных людьми полей Алверик встретил одного из местных жителей — старика, который наполнял в колодце ведро; и его высокий колпак и таинственный вид подсказали Алверику, что перед ним, несомненно, мудрец или колдун.
— О, господин, преуспевший в искусствах, коих боятся смертные, — сказал Алверик, — у меня есть один вопрос, который я бы хотел тебе задать. Этот вопрос касается будущего…
И колдун оставил свое ведро и с сомнением посмотрел на Алверика, чья оборванная одежда едва ли позволяла надеяться на вознаграждение, обычно уплачиваемое теми, у кого есть основания вопрошать о будущих временах. И цену за подобные услуги он тут же назвал, но в кошельке Алверика было достаточно денег, чтобы развеять сомнения старика, и тогда колдун указал путешественнику на рощу миртовых деревьев, из-за верхушек которых выглядывал острый шпиль его башни, и попросил прийти туда к восходу Вечерней звезды, ибо именно в этот благоприятный час он готов был открыть Алверику будущее.
