Орион тем временем прошел еще немного вдоль сумеречной стены, двигаясь в том же направлении, куда бежала лиса, и его любопытство все возрастало, ибо рыжая бестия то выскакивала из туманной мглы, то снова скрывалась в ней. Гончие же следовали за Орионом нехотя, очень быстро утратив всякий интерес к тому, что проделывает какая-то глупая лиса. И загадка ее необычного поведения в один миг разъяснилась, когда из сумерек неожиданно выскочил не кто иной, как Лурулу — выскочил прямо в наши поля, ибо это с ним играла лисица.
— Человек, — громко сказал на языке троллей Лурулу обращаясь то ли к самому себе, то ли к лисице, своей подруге по играм, и Орион сразу вспомнил существо, которое когда-то появилось в его детской с амулетом времени на пальце и которое так забавно прыгало по полкам и потолку, не на шутку разозлив опасавшуюся за свои плошки Жирондерель.
— Тролль! — воскликнул Орион на том языке, слова которого нашептывала ему Лиразель, рассказывая сказки народа троллей и напевая их древние песни.
— Кто ты, знающий язык троллей? — спросил Лурулу, и Орион назвал свое имя, но оно ничего не говорило троллю. Впрочем, он тут же присел, чтобы немного порыться в том, что заменяет троллям память, и, перебирая множество мелких воспоминаний, которые сумели избежать и губительного влияния времени, царящего в знакомых нам полях, и сонной апатии эльфийского безвременья, почти сразу наткнулся на впечатления, оставшиеся от посещения Эрла. Тогда тролль внимательно посмотрел на Ориона и принялся размышлять дальше, но Орион назвал ему имя своей августейшей матери, и Лурулу тотчас исполнил то, что среди троллей Страны Эльфов именуется «самоуничижением по пяти точкам», а именно пал на колени и прикоснулся к земле лбом и локтями. И, выразив таким образом свои чувства, он взвился в воздух в высоком прыжке, ибо постоянная почтительность была не в его характере.
— Что ты делаешь в людских полях? — спросил Орион.
— Играю, — ответил Лурулу.
— А чем ты занимаешься в Стране Эльфов?
— Наблюдаю время, — сказал тролль.
— Меня бы это не заинтересовало, — небрежно заметил Орион.
— Просто ты никогда не пробовал, — возразил Лурулу. — В человеческих полях нельзя наблюдать время.
— Почему нет? — удивился Орион.
— У вас оно движется слишком быстро.
И Орион некоторое время обдумывал полученный ответ, однако так и не сумел в нем разобраться, ибо, ни разу не побывав за пределами знакомых нам полей, он был знаком только с ходом нашего, земного времени, сравнить которое Ориону было не с чем.
— Сколько лет пронеслось над тобой с тех пор, как мы в последний раз виделись в Эрле? — задал вопрос Лурулу.
— Лет? — переспросил Орион.
— Должно быть, не меньше ста, — предположил Лурулу.
— Почти двенадцать, — сказал Орион. — А над тобой?
— Для меня все еще сегодня, — беспечно ответил тролль.
И Ориону сразу расхотелось говорить о времени, ибо ему не нравилось обсуждать вопросы, в которых он разбирался гораздо хуже какого-то тролля.
— Не согласился бы ты быть моим доезжачим и бежать за моими гончими с кнутом во время охоты на единорогов в человеческих полях? — спросил он, и Лурулу, внимательно посмотрев на собак, заглянул в их темно-карие глаза, а псы потянулись к нему своими исполненными подозрений носами и стали принюхиваться.
— Это же собаки, — сказал Лурулу с таким видом, словно сей факт говорил не в их пользу. — Но у них приятные мысли.
— Значит, ты согласен? — уточнил Орион.
— М-м… да, пожалуй, — кивнул тролль.
И тут же, не сходя с места, Орион вручил ему свой длинный кнут, а сам затрубил в рог и в сумерках пошел прочь, велев Лурулу собрать свору и вести ее следом.
При виде хлыста в руках тролля псы слегка забеспокоились и снова начали принюхиваться к Лурулу, однако так и не смогли признать в нем человека; подчиняться же существу, которое было не больше их ростом, гончим не хотелось. В первый момент они подбежали к нему просто из любопытства, а насытив его, стали с отвращением разбегаться в разные стороны, мигом позабыв об охотничьей дисциплине. Оказалось, однако, что многочисленными способностями щуплого на вид тролля не стоило пренебрегать, да еще с таким вызывающим видом. Кнут в руке существа с той стороны границы, — а в тонких пальцах Лурулу он казался чуть не втрое больше обычного, — неожиданно взлетел вверх, потом метнулся вперед и сухо щелкнул одного из псов прямо по носу. Пес коротко взвыл и принялся удивленно озираться, а его товарищи растерянно замерли, очевидно полагая происшедшее случайностью, но ременный кнут снова свистнул в воздухе и с еще большей меткостью щелкнул по другому собачьему носу, и тогда гончие увидели, что вовсе не слепой случай направил эти жалящие удары, а точный глаз и верная рука. И с этого момента вся свора стала благоговеть перед Лурулу, хотя от него даже не пахло человеком.
