И как только единорог услышал топот их лап и, поведя глазом в ту сторону, увидел, что уже не сможет вернуться к своим зачарованным горам, он с силой оттолкнулся от земли всеми четырьмя ногами и, словно пущенная из лука стрела, полетел прочь, стелясь над травой и едва касаясь копытами знакомых нам полей. Достигнув живой изгороди, он, казалось, даже не притормозил и не подобрался перед прыжком, а без всяких видимых усилий взмыл в воздух и, приземлившись уже с другой стороны, снова ударился в галоп.
В самом начале погони свора оставила Ориона далеко позади, благодаря чему он получил возможность маневрировать, вспугивая единорога каждый раз, когда тот пытался повернуть и по дуге вернуться к границам Страны Эльфов. И каждый раз, когда зверь бросался в сторону, Орион немного нагонял своих псов. После того как он в третий раз помешал животному вернуться назад, единорог оставил попытки обмануть свору и понесся по прямой, и лай собак будил сонную тишину позднего вечера, подобно тому, как водовороты на поверхности спящего озера указывают путь какого-то невидимого ныряльщика. Мчась галопом, единорог настолько оторвался от собак, что Орион только изредка видел его далеко впереди — белое пятно, мелькающее в сумерках на склоне холма. Вскоре зверь достиг гребня холма и вовсе пропал из вида, и только его незнакомый, странный запах, звавший собак, словно песня, остался на траве, но был так отчетлив, что свора ни разу не сбилась со следа, и лишь встречавшиеся на пути ручьи заставляли ее ненадолго замедлить бег. Но и тогда чуткие носы гончих не подводили, и свора устремлялась по следу еще до того, как Орион успевал придти на помощь своим псам.
И пока продолжалась эта неистовая гонка, последний свет дня погас и небеса потемнели, готовясь к появлению звезд. Но как только на небосводе загорелись первые редкие звезды, от потоков и ручьев поднялся белесый туман, растекшийся над полями плотной пеленой, за которой единорога нельзя было заметить и в двух шагах.
Изредка охота проносилась мимо уединенных молчаливых ферм, стоявших в тени вязов, которые, казалось, сами спали крепким сном. Эти фермы были надежно укрыты от всех, кто скитается в ночных полях, изгородями из молодого тиса, и этих домов Орион никогда прежде не видел и не увидел бы, если бы по чистой случайности его не привел к ним след единорога.
При их приближении в темных дворах заходились лаем собаки, и потом еще долго продолжали взлаивать и взвизгивать, ибо плывущий в воздухе запах диковинного зверя, стремительный шорох погони и азартные голоса своры говорили им, что тут происходит необычная охота. И сначала сторожевые псы лаяли, потому что им тоже хотелось поучаствовать в этом удивительном приключении, а потом — чтобы предупредить хозяев о появлении чужих, и их тревожные голоса еще долго будили тишину позднего вечера.
А один раз, когда они огибали какой-то совсем маленький домик, окруженный старыми кустами акации, дверь его внезапно распахнулась, и на пороге появилась женщина, которая изумленно посмотрела на них, и в темноте ей, скорее всего, были видны одни только движущиеся тени, но Орион успел заметить и уют натопленной комнаты, и оранжево-желтый свет, что лился из открытой двери в холод ночи. Они как будто приветствовали его, и Орион на краткий миг задумался, как было бы славно отдохнуть здесь — в этом одиноком человеческом жилище, в этом оазисе, неожиданно открывшемся среди темных, выстуженных полей, но гончие продолжали мчаться по следу далеко впереди, и он последовал за ними. И все, кто жил на окрестных хуторах и фермах, слышали, как лай своры стремительно проносится мимо и летит все дальше, подобно зову боевой трубы, эхо которого, постепенно стихая, мечется среди отдаленных холмов.
Вот их приближение услыхала лиса — услыхала и застыла, навострив уши; и поначалу она была несколько озадачена, но вскоре ее чуткий нос уловил запах единорога, и тогда ей все стало ясно, ибо по привкусу волшебства в этом запахе лиса догадалась, что собаки травят какое-то существо из Страны Эльфов.
А когда овцы на ночлеге уловили запах единорога, они тотчас вскочили и начали в ужасе метаться из стороны в сторону и толкать друг друга, пока не сбились в такую тесную кучу, что не могли не только бежать, но даже сдвинуться с места.
