Впрочем, жители окраинных ферм редко видят единорогов даже издали, ибо их лица постоянно обращены в сторону, противоположную Стране Эльфов. Чудеса, красоты, очарование волшебства, сказки о Стране Эльфов — все это годится только для человека, который располагает досугом и может тратить время на изучение всего перечисленного; что до фермеров, то их без остатка поглощали то заботы об урожае, то обычные, не легендарные животные, то солома для крыши, то живые изгороди, то тысячи других важных дел. К концу года фермеры едва-едва выигрывали схватку с предстоящей зимой и отлично знали, что, стоит им хоть ненадолго увлечься красотами Страны Эльфов, и она околдует их своими чудесами, заполнит весь их досуг, так что у них уже не найдется времени ни починить протекающую крышу, ни подправить изгородь, ни вспахать поля, которые мы знаем. И только Орион, то ли внимая голосам рогов, что по вечерам пели ему из Страны Эльфов, то ли уступая какой-то особенности своего эльфийского слуха, способного уловить в этих серебряных звуках недоступную обычным людям гармонию, часто в одиночестве бродил в ночных холмах. Однажды, взяв собак, он забрел на дальнее поле, через которое протянулась сумеречная граница, и там наткнулся на стадо единорогов, мирно щипавших нашу земную траву. Тогда, прокравшись за живой изгородью вдоль края поля, Орион неожиданно выскочил со своей сворой между границей и одним из сказочных животных, отрезав ему путь назад в зачарованную страну. Это и был тот единорог, который, сверкая ослепительно-белой шеей и роняя клочья пены, что казалась серебряной в звездном свете, с фырканьем и топотом промчался через долину Эрл, словно вдохновение, словно предзнаменование перемен, словно юный принц из новой династии в задавленной традициями стране, словно благая весть о только что открытой счастливой земле, найденной где-то за морями нежданно вернувшимися мореплавателями.
ГЛАВА XIX
БЕЗ НАДЕЖДЫ НА МАГИЮ
Редко какое событие может произойти в деревне, чтобы о нем потом не судачили и не рядили. Так вышло и с единорогом, ибо те трое или четверо старейшин, что видели его скачущим в звездном свете, рассказали о нем своим домочадцам, а те тут же побежали по соседям, чтобы сообщить им о добром предзнаменовании. В Эрле все странные события считались добрыми — главным образом, благодаря разговорам и пересудам, которые они вызывали; разговоры же были совершенно необходимы, чтобы коротать долгие вечера, когда вся работа закончена и делать больше нечего. О единороге же можно было говорить особенно долго.
И через день или два в кузнице Нарла снова собрались все старейшины Эрла, чтобы за кружечкой меда обсудить явление единорога. Некоторые из них радовались и говорили, что Орион точно волшебник, ибо единороги принадлежат к загадочному магическому племени и проникают в наши края откуда-то из-за их пределов.
— Значит, — заявил один, — наш лорд бывает в землях, о которых нам не пристало говорить, а это значит, что он тоже волшебник — как и все существа, что там обитают.
И многие с ним согласились, ибо сладко было людям сознавать, что их планы наконец-то принесли результат.
Но другие возразили, что зверь — если, конечно, это был именно зверь, а не что-нибудь иное — пронесся мимо долины в неверном звездном свете, и кто возьмется утверждать наверняка, что это был именно единорог? И кто-то сейчас же закричал, что при свете звезд его наверняка и рассмотреть-то было нельзя, и кто-то поддакнул, что издалека единорогов вообще трудно узнать. И после этого все старейшины принялись спорить о размерах и форме этих сказочных зверей и вспоминали все известные легенды о единорогах, однако ни на шаг не приблизились к ответу на вопрос, охотился ли их господин на единорога или нет. Наконец Нарл увидел, что таким путем они никогда не придут к истине, и, понимая, что тем или иным способом вопрос сей необходимо решить раз и навсегда, поднялся и объявил, что пришло время голосовать. И вот, бросая разноцветные раковины в коровий рог, который переходил от человека к человеку, старейшины проголосовали о единороге. Пока кузнец считал, все молчали затаив дыхание; когда же он закончил, выяснилось, что, — как установило голосование, — никакого единорога не было и в помине.
