Вернувшись в дом, он заявил кожевеннику, что хочет столько продовольствия, сколько сможет унести, и за ужином они вместе обдумали, что понадобится Алверику в первую очередь. И старик пообещал завтра же обойти соседей и узнать, чего и сколько можно купить у каждого из них, и даже выразил надежду, что если Бог благословит его силки обильной добычей, то у Алверика будет еды даже больше, чем они рассчитывали, — ведь Алверик вознамерился идти на восток до тех пор, пока не найдет потерянную землю.
В тот день Алверик лег рано и спал до тех пор, пока усталость, вызванная тщетной погоней за Страной Эльфов, не изошла из его тела полностью, а разбудил его старый кожевенник, который спозаранок отправился осматривать свои силки и ловушки, и теперь вернулся с добычей. Пока молодой лорд завтракал, он сложил в котел мясо пойманных зверьков и повесил над огнем, а сам снова ушел. И почти все утро старик переходил из дома в дом, от соседа к соседу, что жили поблизости на уединенных хуторах и фермах на самом краю полей, которые мы знаем, и одни давали ему солонину, другие — хлеб, третьи делились сыром, так что к обеду кожевенник возвратился домой, сгибаясь под тяжестью большого тюка с провизией.
Продукты, что принес старик, Алверик сложил в заплечный мешок и в висевший у него на поясе кошель; затем он наполнил водой свою флягу и присоединил к ней еще две, которые его хозяин сделал из двух больших кож, ибо на равнине Алверик не заметил ни рек, ни ручьев. И, навьючив все это на себя, он немного отошел от дома кожевенника, внимательно оглядывая пустошь, откуда ушла Страна Эльфов; и убедившись, что может легко нести двухнедельный запас провизии, Алверик снова вернулся к старику.
А вечером, пока хозяин готовил рагу из суслика, Алверик снова встал у глухой стены дома и долго смотрел на неприветливую каменистую пустыню, надеясь увидеть за далекими, розовыми от заката облаками безмятежные незабудковые вершины, но так ничего и не высмотрел.
И вот солнце село, и последний день октября подошел к концу.
На следующее утро Алверик плотно позавтракал, повесил на плечо мешок с провизией и, расплатившись с хозяином, тронулся в путь. Дверь домика, конечно же, выходила на запад, и старик, сердечно прощаясь с гостем у порога и желая ему счастливого пути, так и не решился зайти за угол, чтобы ненароком не увидеть, как будет Алверик удаляться к востоку, как не хотел он накануне говорить об этом путешествии, словно на картушке его компаса было нанесено всего три стороны света.
И не успело яркое осеннее солнце подняться высоко над горизонтом, как Алверик уже покинул знакомые нам поля и, с мешком провизии на плече и волшебным мечом на поясе, углубился в край, откуда отступила Страна Эльфов, и к которому ничто не осмеливалось приблизиться. И цветущие боярышники его воспоминаний, которые он видел здесь раньше, пожухли и облетели, а древние песни и забытые голоса, что витали над обнажившейся землей, звучали не громче самых тихих вздохов, да и раздавались они теперь гораздо реже, словно многие из них умолкли навсегда или же сумели добраться до Страны Эльфов и укрыться в ней.
Алверик шел без отдыха целое утро, шел со рвением, которое овладевает путниками в начале долгого пути, и оно помогало ему не снижать скорости, хотя был он тяжело нагружен провизией и нес с собой толстое одеяло, которое повязал на плечи поверх плаща; и кроме еды Алверик взял в дорогу вязанку хвороста, а в правой руке держал дорожный посох. С мешком на спине, с посохом в руках и мечом у пояса Алверик, конечно же, выглядел немного нелепо, однако — ведомый одной мыслью, одной надеждой, одной пламенной страстью — он не мог не унаследовать хотя бы части той чудаковатости, что присуща всем, кто отваживается на какое-то безумное предприятие.
В полдень Алверик ненадолго присел на камень, чтобы перекусить, и дальше пошел уже медленнее, но даже вечером он не смог отдохнуть как следует, потому что когда темнота пала на каменистую равнину и плотной пеленой залегла вдоль восточного горизонта, он то и дело вскакивал со своего места и проходил еще несколько шагов, чтобы взглянуть, не те ли это густые и плотные сумерки, что волшебной стеной протянулись вдоль края полей, которые мы знаем, отделяя их от Страны Эльфов. Но каждый раз это оказывались все те же знакомые земные сумерки, а потом и звезды высыпали на небосвод, и это были наши привычные звезды, что каждую ночь глядят на Землю с высоты. Только тогда Алверик наконец успокоился и, кое-как пристроившись среди острых, не прикрытых даже мхом камней, поел хлеба с сыром и запил водой; когда же над равниной начал распространяться ночной холод, он сложил из принесенного с собой хвороста небольшой костер и, завернувшись в плащ и одеяло, улегся как можно ближе к нему. И, прежде чем угли погасли и почернели, он уже крепко спал.
