— Нет… Да… Я испугалась… Я ждала вас оттуда!
Она кивает на усадьбу.
— Вы меня ждали?
Безграничное удивление в дрогнувшем голосе Яна. Его глаза темнеют. И легкая краска обжигает скулы.
Теперь Маня не знает, куда деться от стыл Вдруг, с свойственной ей смелостью, она экспансивно смеется. И говорит, глядя Яну в глаза:
— Да… Я давно вас жду… Сядьте! Ян садится, улыбается.
«Какая чудная, детская улыбка!..» — думает он.
Долгая пауза. Маня жадно и наивно рассматривает его лицо, руки, уши, губы. Он нравится ей. Весь! Он похож на хрупкого пастушка из севрского фарфора. Сначала он сконфужен ее любопытством. В том с той же улыбкой начинает разглядывать его лицо и фигуру.
Она хохочет… Смех ее звонкий, сверкающий, жизнерадостный.
«Она похожа на разбитую веслом волну в солнечный день. Когда каждая чешуйка искрится и сверкает золотом…» — думает Ян.
— Я жду… — говорит он тихонько. И в его голосе так много ласки, что Мане чудится, будто он коснулся ее щек.
— Я вас знаю! — говорит она торжественно.
— Я тоже вас знаю.
— Нет… Я не так… Я знаю вашу тайну!..
О, как хорошо, что ни один мускул не вздрагивает в его лице при этих словах ее!
— Вы — переодетый принц… ха!.. ха!.. И зову вас Ян…
Он продолжает улыбаться. Только глаза его щурятся и становятся холодными, как металл. Браво! Другие побледнели бы, но не он. Он не может был как все!
— Ах! Я еще и другое знаю о вас… Совсем невероятное. Вы… атаман разбойников. И… живы только чудом…
Они молчат, глядя в зрачки друг другу.
Вдруг Маня обнимает колени руками. Кладет на них голову и умоляюще, с погасшей душой говорит, как провинившееся дитя:
— Не сердитесь на меня! Я подслушала это нечаянно… Измаил говорил с Розой, и я не все поняла. Но когда услыхала ваше имя… я уже не могла не слушать… Но вы не бойтесь! Я умею молчать. Ни в детстве, ни теперь, в гимназии — никто не знал, о чем я мечтаю. И чего хочу… Вы не сердитесь? Вы не сердитесь?
Она протягивает руку. Ян с прежней улыбкой дает ей свою.
«О, какое чудное прикосновение!.. — думает она.
— Будем знакомы… Хотите? — спрашивает она горячими звуками. — Приходите сюда каждый день!.. Я буду вас ждать… Да? Ах, если б вы знали, как я мечтала о встрече с вами! Какое счастье, что вы пришли! Но это все равно! Если б нынче вы не пришли сюда, завтра я пошла бы сама в оранжерею. Ну, сядьте!.. Ближе!.. Что вы так смотрите на меня, Ян? Ах, да! Можно ли вас так звать?
— Наедине, — говорит он, улыбаясь.
Ее рука, обнаженная выше локтя, в кисейном рукаве, худенькая и смуглая девичья рука бессознательно тянется к нему. И он также бессознательно, повинуясь неодолимому обаянию, берет эту руку, держит в своей. И тихо пожимает ее.
Из груди Мани вырывается счастливый вздох.
Любовь пришла внезапно, как весенняя гроза. Сейчас один беглый взгляд, одно робкое прикосновение Дают больше счастья, чем даст впоследствии целая Жизнь с бурной гаммой ее ощущений. И этих минут мне забыть никогда!
— А вы разве меня знаете? — вдруг спрашивает Маня. — Знаете?
— Знаю, — шепотом отвечает он. — Кто же я? Кто?
— Вы? Сказка…
Она смеется с восторгом.
— Я знал вас еще в детстве, когда читал Андерсена. Я и теперь люблю его читать.
— Я тоже… Помните сказку о Русалке? Вы похожи на того переодетого принца.
— У меня нет его жестокости. Я не мог бы разбить сердце Русалки.
— Как? Разве вы не жестокий? Нет?
— Нет…
Маня немножко разочарована.
— А как же? Да… Как же это Измаил говорит, что вас ждет виселица? За что же это? Значит, вы убивали людей?
— Я убивал по необходимости. Защищаясь. Как убивают во всякой борьбе…
Маня вздыхает с удовлетворением.
— А много людей вы убили? Много? Ян улыбается.
— Нет, в самом деле. Сколько?
— Какое вы дитя! Я не считал Маня довольна. Перед нею настоящий преступник Без фальсификации.
— Вот Измаил жестокий! И я не люблю его… — говорит она без всякой логики. — Бедная Роза! — Это она уже думает вслух и отвечать ей не обязательно.
Они долго молчат, глазами лаская друг друга. Улыбаясь доверчиво и радостно. Кругом глубокая тишина, какая бывает только в степи. Иногда только донесется наверх всплеск воды и крик гусей.
— Как хорошо! — срывается у Мани.
