— Нет. Но не все ли равно, в сущности? Он ли! Я ли? Разве для такой, как вы, индивидуальность должна иметь роковое значение?
— Вы… бредите? Что вы говорите, Марк?
— Нет. Это мое глубокое убеждение. Вы — новая женщина, Маня. Ваша любовь к Нелидову — болезнь, которая пройдет. Ошибка, которая забудется. Вы сейчас роковым образом повторяете чужие ошибки. Вы идете по торной дороге. Но это «ошибки молодости». Неизбежная дань традициям. Ваша душа созреет и свергнет старые заветы. Вы будете любить любовь и того, кто даст вам ее восторги. Наконец, с любовью не все кончается в этом мире для таких, как вы. И вы сумеете утешиться. Это не мои мысли, Маня. Я вам скажу потом… Когда вы сюда вернетесь.
Она встает и молчит несколько мгновений, как бы думая что-то, как бы решаясь на что-то. Лицо ее вдруг смягчается. И становится важным и печальным.
— Слушайте, Марк… Подите сюда и сядьте!.. Это наш последний разговор. И я говорю вам на этот раз без ненависти и мести, серьезно и искренно: я люблю вас обоих. Да… Обоих. Разным… о, каким разным чувством! Но одинаково сильно, глубоко и прекрасно. Как дрожит ваша рука! Разве вы этого не знали? Вы, мудрый и тонкий?
— Я это знал. Но теперь, когда вы это говорите сами…
Он смолкает, закрыв лицо руками.
— Дальше… дальше! — глухо шепчет он.
— Я много страдала, Марк. Бог видит, как я боролась с собой! Как я гнала вас из души моей! Как я душила это… влечение к вам! Как презирала себя! Но если я поступала безнравственно, если чудовищно любить двух, то виновата природа, создавшая меня такой. Я ничего не могу изменить здесь. Я не могу быть другой. И когда я это поняла…
— Когда? — трепетно срывается у него.
— Нынче. И поняла это так ясно… Я не могу уже лгать ни себе, ни вам… Ни… ему… когда он меня спросит… Потому что стыдиться любви я не могу.
Он молча страстно целует ее глаза.
— Я удивляюсь только, как я это не видела раньше! Душа моя брела ощупью в потемках. И кто-то зажег огонь… Кто? Быть может, вы? Ваши слова? Или любовь моя к вам? Не знаю. Но я все поняла. И то, что прожито. И то, что будет впереди…
Голос ее, глубокий и влажный, голос женщины входит в его сердце. Он слушает его с трепетом и жутким предчувствием.
— О чем вы сейчас думали, Маня? У вас новое лицо.
— Все равно… Мои оскорбления и обиды… Вы должны мне все простить, Марк. Как прощают умирающим… Да. Потому что прежняя Маня умерла. Будет жить другая. Но в эту новую жизнь я унесу с собой мое прошлое, как другие уносят сокровища.
Она кладет ему руки на плечи. Голос ее дрожит.
— Я вспоминаю… Ни одной минуты не было между нами, за которую, можно бы покраснеть. Скажу даже больше, Марк: встреча с вами — это самые волшебные, самые красивые страницы в книге моей судьбы… Но все-таки я разрываю с вами. Я буду любовницей Нелидова.
— Женой, хотите вы сказать?
— Нет. Любовницей. Я сама выбрала эту долю. Она мне больше нравится. То, что он говорил о браке, наполнило меня таким страхом… Я, как птица, не могу жить в неволе. Если он охладеет, я уйду. Но мне нужно было его желание, его решение жениться как доказательство его любви. Я еду за ним. Буду жить где-нибудь поблизости, на селе. Буду зарабатывать хлеб карикатурами в журналах. За них дорого платят. Фрау Кеслер обещала мне найти работу. Я ей все сказала… Это будет тихая, бесцветная жизнь. Но я люблю его и буду счастлива… А теперь… Поцелуйте меня…
— И вы запрещаете мне встречи?
— Да, да! Прошу… Молю вас! Никогда не ищите меня! Никогда не возвращайтесь в те края? Я хочу быть спокойной, Марк. Я хочу безмятежного и… простого счастья, как у всех. Где мои булавки? Ах, как я бледна! Как я опоздала! Но все равно! Я сожгла за собой корабли… Марк… Теперь подите сюда и… простимся…
Он подходит. Она поднимается на цыпочки и кладет руки на его плечи.
— Вы дали мне много счастья. И я была бы ничтожной женщиной, если б вычеркнула вас из моей души. Я никогда — никогда не забуду вас милый, чудный Марк!
Она берет в руки его голову. Целует его глаза, лоб.
Его руки держат ее, когда она хочет отстраниться. Она видит его недоброе лицо. И настроение ее падает.
— Я буду ждать вас, — говорит он холодно и спокойно, как будто не слышал ничего. — Каждый день, между шестью и девятью вечера, я буду вас ждать.
