— Штромм вчера вернулся в Москву, я заберу у него паспорт, — пообещала Александра. — Скажите, а у кого есть ключи от вашего дома? Кроме Николая Сергеевича?
— У дяди, — последовал моментальный ответ.
— Он прилетел только вчера вечером, когда вы уже были в больнице, — покачала головой Александра. — Вы понимаете, к чему я веду… Вы утверждаете, что не прикасались к печи. И я вам верю. Значит, в дом вошел кто-то посторонний, возможно, за домом следили и видели, что я уехала и сосед уехал тоже.
— Больше ни у кого не было ключей, — прошептала Ольга.
— Этого никогда нельзя знать наверняка, — подала голос Алешина. Она подошла вплотную к изножью кровати, для этого потребовалось сделать всего два шага. — Знаете, Ольга, что я думаю… Что вам нельзя возвращаться в этот дом.
— Куда же я пойду? — чуть шевельнула та пересохшими серыми губами.
— Это не проблема, — вмешалась Александра, — я как раз сегодня снимаю отличную мастерскую. Вы можете пожить у меня.
— Пожить, — фыркнула Алешина. — Пожить можно и у меня, и где угодно, тут нужно решать, как вообще дальше жить. Скажите мне, Ольга, четки действительно пропали?
Ольга быстро взглянула на Александру, та покачала головой.
— Нет-нет, Саша мне ничего не говорила, — Алешина сделала отрицательный жест указательным пальцем, словно что-то зачеркивая в воздухе. — Дошло через знакомых. Скажите, вы будете обращаться в полицию?
— Не буду, — с неожиданной категоричностью ответила Ольга.
— Тогда вы не получите выплату по страховке.
— Значит, я не получу выплату по страховке. — Ольга остановила на Алешиной серьезный неподвижный взгляд. — Очень жаль. Деньги мне нужны.
— У вас есть завещание? — прежним, деловым тоном продолжала Алешина.
— Марина! — возмутилась Александра, но та лишь пожала плечами:
— А что такого? У меня вот завещание давно составлено.
— У меня нет завещания, — уже с явной неприязнью ответила Ольга. Она выпростала из-под одеяла руку и указала на тумбочку: — Дайте воды.
Напившись, она с вызовом взглянула на Алешину:
— Я еще не собираюсь умирать.
Александра молчала. Алешина неопределенно качнула головой, скрестив руки на высокой груди. В этот момент она была похожа на солистку народного хора, готовую вот-вот запеть.
Дверь приотворилась, в нее просунулась белая фигура сестры:
— Девочки, пора уходить, и так уже… Да, и вы сюда ничего не приносите, ей нельзя.
— Мы сейчас уходим, — обернулась Александра.
Дверь затворилась.
— Ну, идите, раз время вышло, — бросила Ольга. — Спасибо, что навестили. Да… Попросите сестру, чтобы мне отдали коралловое ожерелье. Они его с меня сняли, когда в реанимацию клали. Наверное, оно с моими вещами. Это мне отец перед смертью подарил. Я боюсь, что они потеряют.
— Да, я помню, розовые кораллы, — кивнула Александра. — Сейчас попросим. Наверное, можно.
Ольга отвернула лицо к стене и часто задышала. Через мгновение Александра поняла, что девушка плачет.
— Идем, — тихо потянула ее за рукав халата Алешина. И громче добавила: — Мы скоро опять приедем. Поправляйтесь.
Николай Сергеевич ждал их на посту, развлекая разговором сестру.
— Ну как, пообщались? — осведомился он. — Про паспорт и полис спросили?
— Паспорт у Штромма, — без энтузиазма сообщила Александра. — Про полис я даже спросить забыла. Да какой в нем смысл без паспорта?
— Она что, крепостная?! — вспылил полковник. — Ей двадцать семь лет! Почему он забрал у нее паспорт?
— Придется с ним встретиться сегодня. — Александра взглянула на большие круглые часы над постом. Встреча с квартирной хозяйкой становилась все более призрачной. — Только мне не хотелось бы, Николай Сергеевич, чтобы вы присутствовали.
— Почему это? — удивился он.
— Боюсь, что вы его побьете.
Полковник посмотрел на нее с уважительным удивлением, задумался на миг и веско произнес:
— А пожалуй… Есть такой вариант. Хорошо, я просто отвезу вас к нему, и вы заберете документы. Только ехать надо сейчас, тут ставят условие, чтобы до вечера паспорт доставили. Проверка может быть.
— Я тоже могу отвезти, — вмешалась Алешина. — Я сегодня свободна. И еще она кораллы какие-то просила, не забудь, Саша.
— Да! — Александра обратилась к медсестре, делавшей вид, что читает книгу в мягкой обложке. — Здесь пациентка просит отдать ей ожерелье, это отцовский подарок, она очень нервничает…
