Когда он дал отбой, Алешина помотала головой с видом крайнего возмущения:
— Ненавижу таких, просто ненавижу! Отобрал у нее паспорт и недоволен, что его величество отвлекают. Радовался бы, что ее откачали.
— Да, радости как-то немного, — согласилась Александра. У нее у самой настроение немного поднялось оттого, что не придется лично встречаться со Штроммом. Она положительно не выносила этого человека и даже не могла этого скрыть. «Если Ольга заметила, он и подавно заметил. Это непрофессионально… Работать приходится с разными людьми…»
— Я все пытаюсь понять, кто он такой, этот Штромм, — Алешина говорила, глядя прямо перед собой, неприязненно кривя угол рта. — Опекун? Друг Исхакова? Нечто большее?
— Он еще коллекционер пластиков и органики, — добавила Александра.
— Никогда не слышала о таком коллекционере. Может быть, он «невидимка», такие покупают только через посредников. Боятся засветиться. Но посредники их никогда не сдают, это не просто бизнес, это может очень дорого обойтись. Дороже денег.
— А может быть, Штромм известен только за границей? — предположила Александра.
Алешина усмехнулась:
— Если я говорю, что не слышала о таком, значит, в первую очередь имею в виду иностранный рынок. Основная торговля пластиками идет вовсе не в России. Здесь очень маленький сегмент. Вот Америка, Франция, Германия — да. Там есть где разгуляться. Я потому и хотела купить эти четки. У меня в Америке есть человек, который ради этой подделки будет ползать на коленях. Отлично зная, что это подделка. Я никогда не обманываю клиентов. Жаль… Безумно жаль, что все сорвалось. Расскажи хоть, как они пропали?
И когда Александра изложила все события того вечера, который последовал за аукционом, Алешина удовлетворенно кивнула:
— Ну все же ясно как день. Ты не брала, Игорь Горбылев не брал. Взяла она сама. Положила в карман, а вниз принесла коробку.
— Зачем?
— Подделка не прошла бы экспертизу. Она боялась продавать. Решила получить страховку.
— Так почему она ее не получает?
— А вот это для меня загадка, — задумчиво произнесла Алешина. — Может, не хочет подставлять невинных людей. Тебя и Горбылева. До нее ведь доходит, что полиция возьмется за вас. Может, боится, что ее расколют. Страховщики тоже не ягнятки, зря платить не захотят, назначат собственное расследование. Аукционный дом после ее подписи на акте сдачи-приемки вообще может спокойно пить чай. Она в западне, которую сама для себя создала. А четки фальшивые.
Последние слова Алешина произнесла с чувством глубокой убежденности в своей правоте. Некоторое время обе женщины молчали. Александра смотрела в окно, ощущая внутри сосущую, тревожную пустоту. Они ехали быстро — в сторону Москвы шоссе было полупустым, зато обратно тянулся вязкий, плотный поток машин и фур. Мелькнули развязки МКАД, они двигались к центру.
— Я все-таки не оставляю надежды с ней договориться, — произнесла Алешина, поглядывая на навигатор. — А вот где мы сядем надолго, так это на Кольце. Вот пижон, выбрал отель на Знаменке. С ним бы я тоже с удовольствием побеседовала.
— Марина, давай сразу договоримся, — повернулась к ней художница, — если ты меня используешь как средство войти в доверие к Ольге, то мы по-хорошему прощаемся. Прямо сейчас. Я не буду на нее никак влиять. По моему мнению, вокруг нее и так достаточно людей, которые диктуют ей свое мнение. Если она спрятала четки, я надеюсь, она это сделала по собственному выбору.
— Ну, личный интерес у меня имеется, не за красивые же глаза я тебя вожу туда-сюда, — спокойно ответила Алешина. — И коллекцию Исхакова мне хотелось бы изучить поподробнее. Но самое главное, мне хочется понять, что происходит на московском рынке. А происходит что-то очень нехорошее. То давнее двойное убийство уже почти забыто, а теперь, когда четки снова всплыли, оно не идет у меня из головы. Не убивали они друг друга, Исхаков и Федотов. Там был третий. И если это Адвокат…
Она покачала головой, словно возражая себе самой.
— Если это и сделал Адвокат, то им кто-то руководил.
— Почему ты так думаешь?
— Я его знала, работала с ним рядом каждую ночь, больше года. У него не было ни одной самостоятельной мысли. Я думаю, он не преступник, а еще одна жертва, только никто об этом не знает. За всем этим кто-то стоит.
