Торги несколько оживились, когда на сцене появилась знаменитая коллекция резного люцита, приобретенного покойным Исхаковым в Париже у бывшей модели Коко Шанель. За яркие браслеты, броши и серьги завязалась борьба, они исчезли мгновенно, после тройного удара молотком и многократного повышения цены. Аукционист повеселел. Отойдя к конторке в углу сцены, он выпил стакан воды и обменялся несколькими репликами со служащим аукционного дома, который ему ассистировал. Александра догадалась, что он менял местами представляемые лоты, чтобы возбудить интерес публики. Успех аукциониста, как и актера, целиком зависит от настроения зала, от его умения почувствовать публику, управлять ею.
Теперь выставлялся янтарь. Здесь было мало непредсказуемого — Александра сразу заметила в зале группу китайцев с русским агентом. Китайцы скупали весь янтарь и за ценой не стояли. Бойко не вмешивалась. Она лишь заметила:
— Интересно, что будет, когда китайцы скупят весь янтарь на свете? Они могут.
— Наступит мировой коммунизм, — ответила Александра. — Это правда, что они перетирают янтарные изделия в порошок, добавляют в свои жареные пластики, чтобы они проходили тест на янтарь, и продают как натуральный янтарь?
— Ну да, — кивнула Бойко. — И оно того стоит, сама понимаешь.
Она стрельнула глазами по залу и вдруг тихо рассмеялась.
— Да уж, кого здесь только нет… Вон видишь рядом с Алешиной даму, приятную во всех отношениях? В синем платье?
Александра нашла взглядом женщину, о которой говорила Бойко. Действительно, лицо рыхлой дамы в синем костюме выражало неимоверную сладость и детский восторг. Ей было за пятьдесят, но улыбалась дама совершенно по-детски, наивно и даже глуповато. Бойко продолжала шептать:
— Эльвира Кононова. Торгует в сети, на всех площадках, какие только есть. Если нужно продать какую-то дрянь и фальшивку за приличные деньги, это к ней. Пишет статьи о декоративно-прикладном искусстве. Ну и, конечно, сочиняет пышные аннотации к своим лотам, с позволения сказать. Никому не говорит гадостей, всем только приятное. Тварь редкостная…
— Ты, похоже, близко с ней знакома? — Александра невольно улыбнулась.
— К сожалению… — протянула Бойко. — Сцепились как-то. Она выставила у себя на сайте браслетик. Статья прямо блистательная. «Теста на люцит и бакелит я не делала, но это явно люцит или бакелит. Тяжелый и вместе с тем изящный, благородный, редкий…» Цену поставила — пятнадцать тысяч рублей. А я как-то приобретала по французскому каталогу крем для лица, и в подарок прислали точно такой вот браслетик. В нагрузку, так сказать. Ему цена — сто рублей максимум. Ну, я не выдержала. Это же наглость, в конце концов, так атрибутировать на весь мир дешевку. Я прокомментировала лот, предложила свою помощь с атрибутикой. Она, конечно, отвечала очень мило и любезно — каждый, мол, может ошибиться, огромное спасибо за помощь, все люди братья и т. д. И тут же начала мне названивать с угрозами физической расправы. Знаешь, у торговцев такое же правило, как у карманных воров… Видишь, что человек работает, — не вмешивайся, делай вид, что ничего не замечаешь, или получишь перо в бок.
— А этой что здесь надо? — заметила Александра. — Неужели она рассчитывает получить что-то даром? Разве такая будет платить хотя бы начальную цену?
— Волка ноги кормят, — возразила Бойко. — Никогда не знаешь, где заработаешь. Мы с ней, в общем, из одной касты — мусорщицы. Но, согласись, я все-таки никогда не опускалась до таких махинаций.
Самокритика и самоирония были теми качествами Бойко, из-за которых Александра с ней и общалась. По опыту она знала — с наибольшей серьезностью относятся к себе полные бездарности. Бизнес Бойко был подозрителен, но она и не пыталась выдать его за служение высокому искусству.
— Гляди-ка, Алешина зашевелилась! — шепнула Бойко, не сводя взгляда с королевы аукциона, пока еще никак себя не проявившей.
На сцене появился первый бакелит — французские резные браслеты пятидесятых годов. Их желали приобрести сразу несколько агентов. Завязалась борьба, которая также закончилась в пользу Ольги — цена выросла многократно. Алешина несколько раз хмурила бархатные брови, чуть подергивала плечом, было видно, что энтузиазм вокруг лота ей неприятен. Когда торги закончились и браслеты унесли, она откинулась на спинку кресла с видом оскорбленного целомудрия. Бойко тихонько рассмеялась:
