— Держу пари, это она купила. Она такое не упустит. Перепродаст втрое дороже, у нее есть постоянные клиентки среди продвинутых дам. Она умеет с ними обращаться… Да что говорить — современный браслет с пластиками в коллекции большого ювелирного дома стоит дороже золотого. Можно машину купить. Но там — марка, известный бренд, понты, как говорится, дороже денег. Люди сами придут и сами купят. А вот винтаж, пусть даже с клеймом, надо уметь грамотно впарить…
Александра слушала и не слушала. Она вновь потеряла из вида Ольгу. Внимательно осмотрев зал, художница убедилась — владелицы огромной коллекции среди публики не было.
— Извини, я отойду. — Александра направилась к выходу. Бойко негромко бросила ей вслед:
— Да не паси ты Исхакову, ничего с ней не случится. Она не такая овечка, как может показаться.
Александра резко остановилась, обернулась:
— О чем ты?
— Потом узнаешь, — довольно зловеще ответила Бойко. — Ее же, можно сказать, Эдгар воспитывал, ну и воспитал. Тот еще кадр…
— Ты и Штромма знаешь?
Бойко на миг спрятала лицо в ладонях, словно пытаясь раздавить рвущийся наружу смех, затем убрала руки. Она раскраснелась:
— Слушай, как ты вообще в это ввязалась?! Тебя не должно здесь быть! Ты вообще не из наших! Ты не знаешь никого!
— Меня наняли, и я делаю свою работу. — Александра старалась скрыть волнение и возмущение. — Все, удачи, увидимся.
Она быстро обошла весь зал, убедилась, что Ольга исчезла, бросила взгляд на сцену. Продавалась пара бакелитовых курительных трубок с бронзовыми накладками. Цена повышалась вяло. Происходило то, чего и опасалась художница, — изобилие редких и ценных вещей, представленных в одно время в одном месте, неизбежно снижало ценовой энтузиазм. «То ли дело эта вот Эльвира Кононова! — Александра взглянула на даму в синем, которая прямо-таки излучала благодушие и позитивный настрой. — Вот это действительно артистка — продавать дешевенький браслетик из каталога за пятнадцать тысяч рублей… А когда поймали за руку, принимать невинный вид и угрожать где-то за углом, без свидетелей… Вот ее бы нанять Штромму! Хотя… С такой помощницей по миру пойдешь!»
Оставив бакелитовые трубки на произвол судьбы, Александра вышла из зала. В холле небольшого загородного отеля было пусто. За стойкой портье, уткнувшись в телефон, сидел парень в форме с гостиничным логотипом. Он поднял голову, когда услышал звук шагов, но, не дождавшись вопроса, тут же снова уставился в экран.
Александра, стараясь не бежать, вышла на крыльцо. Ясное утро сменилось тихим, серым полуднем. Солнца не было. Сосновые леса вокруг отеля, далекие пригорки, тонкая матовая лента маленькой речки, мелькавшая среди зеленых полей, — все подернулось легким мерцающим туманом. Неподалеку, в скрытом за лесом поселке, громко прочищал горло петух. Он пытался закукарекать, но каждый раз откашливался и сконфуженно умолкал.
Ольгу она заметила не сразу.
По случаю аукциона на территории стоянки собралось много машин. Молодая женщина стояла рядом с одной из них, склонившись к приоткрытой дверце. Вся ее поза выражала напряженное внимание. Ей явно что-то говорили, она слушала, то и дело кивая головой. Затем Ольга захлопнула дверцу, и машина медленно выехала со стоянки. Описала круг, подъезжая к воротам, проехала под поднявшимся шлагбаумом и скрылась за оградой.
Ольга медленно двинулась к крыльцу, не замечая стоявшую на верхней ступеньке Александру. Только подойдя вплотную, она удивленно воскликнула, словно проснувшись:
— Что случилось? Все уже кончилось?!
— Наоборот, торги в разгаре, — нервничая, ответила художница. — Но я потеряла вас.
— Мое участие не требуется, вы сами говорили, вот я и вышла подышать… Там очень тяжелая атмосфера.
Ольга говорила спокойно. Теперь она полностью владела собой и ничем не напоминала того затравленного, нервного ребенка, каким казалась в аукционном зале. Александра пристально посмотрела на нее и решилась спросить:
— Вы встретили кого-то? Знакомого?
— Что? Нет, у меня просто спросили дорогу, человек заехал не туда, — моментально и очень бодро ответила Ольга.
«Она врет!» Александра не сомневалась в этом, но молча пошла вслед за своей подопечной, которая направилась в аукционный зал. «Почему она соврала? Тут происходит какая-то двойная игра?» Ей вспомнились слова Бойко о том, что Ольга далеко не такая невинная овечка, какой кажется.
