– Знаешь, мне хотелось бы опустить ногу.
– Правда? – Эрни приподнялся на локтях и оглянулся. – Интересная поза. Я и не знал, что ты умеешь так задирать ноги. Может, попробуем как-нибудь, а?
– Ответ отрицательный. Ноги затекут.
– Ладно. Давай тогда повесим эту штуку на место.
Эрни скатился с нее, Пэтти, изловчившись, села и теперь придерживала зеркало рукой.
– Вот, я его держу.
– Подождешь минутку, пока я схожу в ванную?
– Конечно.
Пожалуй, она повесит зеркало без его помощи. Теперь Пэтти видела, в чем дело, – разогнулась проволока. Это легко исправить.
Встав с кровати, Эрни обернулся.
– Только не исчезай, хорошо?
Пэтти встретилась с ним взглядом. Они так и не поговорили о прошедшем вечере – времени не нашлось. Едва Эрни увидел зеркала, одежда его разлетелась по всей комнате.
Но, наверное, он хочет поговорить. Еще бы – после такой-то сцены! А она должна извиниться за то, что наговорила его родителям, – не хочется, конечно, но надо.
Так что на этот раз, сказала себе Пэтти, я изменю привычному сценарию. Но только на этот раз.
– Ладно, я остаюсь.
– Хорошо. – И он исчез в ванной.
Когда Эрни вернулся, Пэтти стояла на кровати и, подняв руки над головой, вешала на место зеркало.
– Тебе помочь? – подойдя, спросил Эрни.
Пэтти хотела ответить «нет», но вспомнила, какими глазами он смотрел на нее, когда просил разрешения поймать такси.
– Конечно. У тебя ведь руки длиннее моих!
Эрни взобрался на кровать. Вместе они повесили зеркало, а потом… случилось неизбежное: сплетясь руками и ногами, они упали на смятые простыни – но в этот раз легли на бок, чтобы смотреться в зеркало вместе.
Новая порция буйного восторга… новый поход Эрни в ванную… и вот они лежат обнявшись на черных атласных простынях. Пэтти, склонив голову на грудь Эрни, слушала, как бьется сердце. Пальцы Эрни перебирали ее волосы. Хорошо!.. Даже слишком.
Пэтти боялась размякнуть. Сейчас она лежит с ним в обнимку, там, глядишь, оставит его ночевать, а потом… Страшно подумать, что она может предать свою мечту! Ну нет, ни за что! Хорошо, пусть полежит рядом во время разговора, решила она, но потом я его подниму и выставлю.
– Никогда еще мы не делали этого дважды за вечер, – заметил Эрни.
– Да, кажется, ни разу.
– Во второй раз все по-другому. Не спешишь, стараешься растянуть удовольствие…
– Угу.
Пэтти второй раз тоже понравился. Но, если они будут вести разговоры о сексе, за вторым разом последует третий. А этого Пэтти совсем не хотелось. Барьеры между ними падали один за другим, и это ее пугало.
Так что она решила перейти к более безопасной теме – к родителям Эрни.
– Эрни, я сегодня нагрубила твоим родителям. Надеюсь, у тебя из-за этого проблем не будет. Когда будешь с кем-нибудь из них разговаривать, скажи, что я сумасшедшая, что сижу на транквилизаторах – словом, наплети что хочешь, лишь бы они успокоились.
Он крепче прижал ее к себе.
– Если мы когда-нибудь и заговорим друг с другом, то только по их инициативе. И извиняться тебе не за что. Это я должен за них извиниться – они такие, всегда такими были, и напрасно я вообразил, что они смогут хотя бы один вечер вести себя прилично. Прости, что я заставил тебя пройти через это.
– Не извиняйся. – Пэтти легла щекой ему на грудь, прислушиваясь к размеренному стуку сердца. – Глупо обижаться на такое смехотворное обвинение. И потом, классно я им отплатила!
– Это точно. – Несколько секунд Эрни молча гладил ее по волосам. – Они все надеются, что я образумлюсь и женюсь на какой-нибудь богатой наследнице из хорошей семьи. Этакий династический брак, как в Средние века. И не могут понять, что моя семейная жизнь окажется не лучше, чем у них.
– Так не поддавайся! Сейчас не Средние века, в конце-то концов!
Он вздохнул.
– Ты права. Но, даже если я женюсь по собственному выбору, от судьбы не уйти. И мы с женой, и дети – все мы будем жить под грузом богатства. Я видел, как деньги калечат людям жизнь, убивают все человеческие чувства, и будь я проклят, если обреку своих детей на такие страдания! Если бы ты росла со мной вместе, то понимала бы, о чем я говорю.
Пэтти приподнялась на локте и взглянула Эрни в лицо.
