— А где?
— Да где угодно. Она сейчас хоть на другом конце империи в глубочайшем сне пребывает. — Тут Костас запнулся, помолчал и продолжил другим тоном: — Простите великодушно, не подумав сболтнул. Где угодно в пределах острова, ибо через морскую воду Крампус бы жертву не удержал.
Маняша все время молчала, но ни словечка не упускала из беседы. Она у меня умница, когда до дела доходит. За разговором мы отобедали, парни принесли себе еще пива, а я не забывала поглядывать на набережную да на почтовое крыльцо. Господин Фальк там время от времени мелькал, деловитый да быстрый, отдавал распоряжения каменщикам, что толкали перед собою пустые пока тачки, отправил куда-то облаченного в мундир служивого. Затем служивый вернулся, да не один, а в сопровождении…
— Маняша, — попросила я няньку, — глянь-ка, не Болван ли Иванович Зорин на рандеву к околоточному призван?
— Любопытненько, — кивнула та.
— А не желаешь ли, Мария Анисьевна, после плотного обеда моцион в ту сторону совершить?
— Не откажусь.
Мыкос от денег отказался, Костас тоже попытался, но ему-то мы почти насильно пару ассигнаций всунули.
— Твои родители не обязаны нас бесплатно кормить, — заявила я строго.
Когда мы удалялись от катера, я заметила, что чайки стали опять слетаться на верхнюю палубу.
— Беда с тобою, Серафима, — сокрушалась нянька, крепко придерживая меня под локоть. — Нормальные люди лишь одно дело за раз делать приучены, и только ты в разные стороны мечешься.
«А надо бы вечерком еще в библиотеку наведаться, — думала я про себя, никак на упреки не отзываясь. — Подшивку модных журнальчиков пролистать да разыскать там какую-нибудь изящную штучку, в коей упитанных котиков при себе носить можно».
— Вот и сейчас следовало бы в гардеробной наряды для следующей встречи с князем перебирать, а не…
— Кстати, о нарядах, — оживилась я. — Помнишь, чем бабы загорские младенчиков к себе подвязывают?
— Платом. — В голосе Маняши слышалось напряжение. — А тебе на что?
— Не мне. — Я торжественно предала ей на руки Гавра. — Поворозочки какие себе придумай, или плат новый нарядный прикупи у местных мастериц.
Нянька покорно приняла подношение, лишь зевнувшее розовой пастью.
— Чего еще барышня прикажет? Чепчик там какой младенчику спроворить или пинеточки числом четыре по количеству ножек?
Я посмотрела на Гавра.
— Бант, — решила радостно. — Голубого шелку.
— Под цвет глаз. — Маняша разжала руки, упустив котика на землю. — Не калека, чай. Пусть сам ходит.
По кошачьему обыкновению, Гавр опустился на все четыре лапы, слегка спружинив.
Я, по своему обыкновению, объяснила Марии Анисьевне, кто из нас хозяйка. Она, в свою очередь, пригрозила скорой разлукой. Я посетовала на людскую неблагодарность. Она — на барские фанаберии. Я…
— Погоди, — перебила она меня на полуслове. — А Гаврюша-то где?
Я заозиралась. Набережная была пустынна. Вдали виднелись какие-то гуляющие, но здесь, да самого домика почты, никого не было. Юркнуть в кусты кот не мог, до кустов аршинов пять отвесной стены.
— Гавр, — позвала я. — Кис-кис-кис… Может, его чайка унесла?
— Ну хоть кто-то его носить захотел. — Нянька запахнула на груди шаль. — Да найдется он, чего ты растревожилась. Может, он уже домой потрусил да там в нумере нас дожидается. А может, это нам с тобою знак такой, тоже в отель возвращаться.
В знаки Маняша верила истово, в приметы также. Я никогда с нею не спорила, лишь иногда указывая на различную сих знаков трактовку. Вот и сейчас кивнула:
— Истинно знак. У меня питомец пропал. Такая пропажа требует немедленного полицейского вмешательства.
И я решительно зашагала к почте. Теперь можно было не дожидаться господина Зорина, а прервать его беседу с околоточным. Повод был расчудесным.
Городовые, видно, уже отправились патрулировать округу, поэтому остановить нас было некому. Я быстро пересекла коридор, предостерегающе подняла руку, чтоб Маняша пыхтела потише, и приникла к двери полицейского кабинета.
— Ле скандаль, — пробормотала спутница, затем толкнула створку. — Не позорься, нет там никого.
Кабинет оказался пуст.
Куда все подевались?
Маняша вразвалочку прошлась по комнате, заложив руки за спину, с видом скучающим и пресыщенным рассмотрела карты и прочие стенные украшения, улыбнулась портрету государя над письменным столом, затем, решив, видимо, что довольно меня помучила, кивнула куда-то за конторку.
